граничащую с экстазом, как бы громко это не звучало, профессор испытал только сейчас. Только сейчас, когда среди бесчисленного множества драгоценностей, буквально валявшихся у него под ногами, историк спрятал последнее послание капитана в карман, он ощутил истинное блаженство.
Наконец оставив бедолагу Робертса в покое, Южин одним прыжком соскочил с постамента, возвышавшего королевский трон и опрометью бросился вслед за стариком. Уже подававший признаки истощения организм, вновь отозвался пульсацией в висках, но к радости не замедлившего ход профессора, в этот раз решил не прерывать связи с реальностью.
Спустя секунду, когда мимолетный приступ был окончательно подавлен, Южин широким шагом заскочил внутрь очередной залы и тотчас остановился на месте.
Общее убранство помещения уже не могло удивить откровенно пресытившегося белым мрамором, золотом и драгоценными камнями профессора. В конце концов, чего он еще не видел в искусных фресках на потолке, в этот раз представлявшего собой имитацию звездного неба. Сквозь узоры звезд, в помещение пробивались солнечные лучи, освещая то, что много больше привлекло внимание профессора и старика, чья сгорбленная фигура, так же не двигалась, находясь чуть поодаль от Южина.
Не могли произвести впечатление на Южина и расписные стены, под стать звездному небу запечатлевшие на своем челе пейзаж пустыни. На удивление, песчаные барханы лишь отчасти пестрили золотой краской, россыпью драгоценных камней, а весь зал был выполнен в весьма сдержанных тонах.
Раскидистая мозаика золото-песчаного цвета, устилавшая пол относительно скромного, но все же, как и предыдущие гигантского помещения, запечатлевшая Аравийский полуостров и очевидно довершавшая общий ансамбль помещений не имела ни единого шанса, на то, чтобы завлечь путников. Несомненно, профессор обратил бы внимание на очевидный макет мира, изваянный в зале, если бы не чудовищные продолговатые следы, бороздившие мозаику у самых ног.
Густые бороздки, так нещадно испещрившие хрупкое покрытие пола, тянулись к центру зала и в скорости заканчивались, упираясь в лаконичное нагромождение грубо исполненных деревянных ящиков. Аккуратно составленная, достигавшая по меньшей мере двадцати футов в высоту и не меньше шестидесяти в обхвате, равноконечная пирамида нарушала гармонию изысканной залы и по разумению любого архитектора, явно недолжна была тут находиться.
С трудом сдерживая взрыв эмоций, профессор медленно двинулся навстречу сокровищу ордена еретиков. Он ни сколько не сомневался, что движется именно к нему, к тому, что несколько сотен лет наполняло подземные Великанские казематы, к тому, что свело с ума Робертса… На мгновение, профессор физически ощутил тепло от короткой записки пирата, что покоилась в нагрудном кармане рубашки. Он понимал, что уже совсем близко к тому с чего все началось.
Внезапно Зал наполнился пронзительным скрипом, сменившимся оглушительным грохотом, тотчас отозвавшимся многократным эхом. Инстинктивно оглядываясь к источнику шума, профессор понял, что его спутник не был столь сентиментален и от того, не отягощая себя различными знаниями-пониманиями, старик уже успел сорвать трухлявую доску с ближайшего ящика.
Спустя короткий миг, испещренная царапинами и морщинами рука француза выудила из образовавшейся дыры странный предмет, чем-то напоминавшей кухонный венчик. Связанная из нескольких коротких, с расщепленными с одной края и туго затянутыми, черной бечёвкой с другой стороны костями неведомого животного кисть, тотчас произвела должный эффект на старика. Скривив гримасу отвращения, он отбросили находку назад, даже не думая заботиться о бережности и вновь погрузил руку в ящик.
Для следующего артефакта, французу пришлось изрядно потрудиться, ведь спустя несколько секунд и симфонию натуженных всхлипываний, под приглушенным светом залы появился весьма увесистый фолиант. Для того, что бы удержать древнюю книгу в руках, мужчине пришлось перехватить ее второй рукой. Впрочем, равно как и к предыдущей реликвии, к этой находке старик не испытывал никакого интереса и уже планировал отправить ее под ноги, когда наконец профессор, пришедший в себя, выхватил книгу из рук старика.
Черная обложка старинной книги, которой как предположил профессор должно быть не менее нескольких тысяч лет, была выполнена из давно загрубевшей кожи. Обложка не шла ни в какое сравнение с искусно написанными и сшитыми церковными фолиантами, нет производство этой книги было грубым, рубленным. Открыв первый разворот, историк приметил, что несмотря на внушительную толщину, по меркам современных бумажных изданий способного вместить в себя не одну сотню страниц, эта книга был много меньше. Такая же стеганная кожа, что служила обложкой, представляла собой листы, от того, как показалось Ивану вся книга была не больше ста страниц-полотен.
На страницах почерневшей кожи с трудом, но все же виднелись очертания каких-то рисунков, перемежающихся с редкими письменами. Присмотревшись Иван понял, что это не столько письмо, сколько начертание иероглифов о происхождении которых ему не было известно ничего. Впрочем, ему не было известно ничего и о самих рисунках. Аккуратно, с трудом удерживая весомый реликт на руках, каждый раз содрогаясь от звука падения очередного древнего артефакта, отправленного на пол стариком, профессор просмотрел несколько страниц, окончательно убеждаясь, что он понятия не имеет, к мифологии какого народа принадлежат сцены запечатленные в коже. В том, что это часть чьей-то мифологии он нисколько не сомневался, персонажи на которых сейчас смотрел Южин, представляли собой антропоморфных зверей, то и дело вступающих в схватки, одаривающих друг друга подношениями, порождающих свет и тьму.
Отрывая взгляд от фолианта, профессор вновь оглядел массивную пирамиду ящиков и вперив невидящий взор куда-то сквозь нее внезапно замер. Поймав невероятно размеренный такт дыхания, Иван мягко положил книгу на ближайший выступ пирамиды и сделав короткий шаг назад перевёл взгляд на продолжавшего разбрасывать реликвии магистра ордена еретиков.
Лебелетье работал словно заправский землекоп. Срывая планку за планкой, он без особого стеснения разбрасывал артефакты, даже не удосуживаясь их осмотреть. С остервенением разбрасывая содержимое ящиков, старик с какой-то маниакальной улыбкой продолжал свои раскопки, в сущности, сам не понимая зачем он это делает. Для того, чтобы сделать то, зачем он проделал весь это путь, достаточно было лишь пары спичек, а чинить весь этот беспорядок не было ни единого смысла.
Внезапно, акустика помещения отозвалась очередным щелчком. В это раз источником звука послужило не бесчинство учиненное стариком. В этот раз звук появился из-за малой детали, приведенной в движение трясущимся от усталость большим пальцем Ивана.
– Пора вскрывать карты… – казалось нисколько не удивленный старик коротко шепнул и выпрямившись в полный рост повернулся к своему спутнику. Деталь, что произвела щелчок именовалась курком, приведшим похищенную у Питера Беркли «Беретту» в боевое положение, что сейчас угрожающе уставилась в грудь магистра.
Глава 96
Тун, Швейцария
24 января 2008 года, 20:36
Уже давно привыкшая к полному пренебрежению к любым ее словам, сорока девяти
