Ничего кроме его слов.
Он стал вынимать шпильки из моей прически и бросать на пол. Клянусь, я слышала звон падающего метала. Зарывался с упоением пальцами в завитые локоны.
— Послушай меня. Внимательно послушай. Я всю свою жизнь шел к тебе. Я всю свою жизнь видел тебя во снах. Я знаю, какой ты была когда была младенцем, какой была, когда подросла, каким ребенком и какой девушкой ты была. Я видел это каждую чертову ночь с момента как сила проснулась во мне, каждую ночь. Я видел тебя во время и после самых страшных минут своей жизни. Но я перестал тебя видеть когда ушел в то утро. И я скучал. Каждый день. Я так скучал, малыш. Это невыносимо. Снова терять тебя, когда нашел… Зачем? Ана… а теперь уходи. Это опасно для тебя. Находиться тут сейчас. Забирай ребят и открывай дверь. Дом — все еще самое безопасное место для тебя.
Был что-то такое в его голосе, во всех его словах, что стало ужасно страшно. Дико и необузданно.
— Итон, что происходит? — мне было очень и очень страшно.
Мои волосы рассыпались по плечам, а тело проиграло разум с сердцем, ища спасения в его руках. Паника накрыла бы меня если бы не кольцо крепких и сильных рук, обнимающих меня. Он зарылся носом в мои растрепанные волосы, сжимая так, что было не вздохнуть.
— Ана, — он сжал меня сильнее и поцеловал изгиб шеи.
Я сама откинула голову, предоставляя больше пространства для ласки, молча взывая к ней. Сжимая в кулаке жесткую ткань его одеяния. Вспыхивая ярким пламенем от пробежавшегося огненным ветром его дыхания по моей коже. Он, кажется, пьянеет еще больше, сминая ткань платья и оставляя на шее преступный след своего порочного и такого голодного поцелуя. Скользит выше, к уху, кусает его кончик, скользит губами к виску, путешествует по скуле и находит губы. Впивается в них с жаждой измученного путника. Его губы уносят меня прочь из всех миров. В мой собственный, наш мир. Мир огня. Дикого и необузданного, где сгорит все кроме нас. Кроме меня.
Неожиданно он рванул меня за руку и буквально потащил за собой.
Двери ложи распахнулись, за ними стояло все его звено. Он тащил меня по коридору, больно сжимая руку. Я спотыкалась, путалась в платье, просила его остановиться. Все бесполезно. Неотвратимо меня тащили вперед. Маги скользили тенями следом. Сейчас они не походили на людей. В их глазах не было ничего человеческого. Я видела такие знакомые мне лица, но не узнавала. Страшно, очень страшно.
И вот мы у какой-то двери в конце одного из пышно обставленных коридоров дворца. Он ставит меня перед ней и требует:
— Открывай.
Я послушно пробую. Но не могу сосредоточиться и у меня не получается.
— Открывай, — плечи сжимают еще больнее и гнев в его голосе вселяет страх. первобытный, животный.
Я пробую. Я не могу. Дрожу и сжимаюсь внутри
Не сразу слышу аплодисменты. Редкие и ритмичные хлопки.
— Вот она та самая слабость главного таланта нашей семьи. Баба. Ты бросил сейчас все ради нее? Итон…Итон. Ай-ай-ай….
Оборачиваюсь на голос. Адриан в красном с черной лентой через грудь. Какие-то знаки отличия, шпага или меч. Не знаю. Улыбается, словно он в чем-то победил. За его спиной с дюжину мужчин. Стеклянные глаза у всех. Паника сдавливает грудь. Я испуганно смотрю на Итона. Он все более теряет человеческий облик. Глаза стекленеют и белеют окончательно. Темный кант пропадает, остается лишь черная точка зрачка.
Тихий отголосок шепота. Докладывают Итону.
И тут он резко дергает меня к себе, сжимает челюсть другой рукой, причиняя физическую боль и рычит мне в лицо.
— Открывай, я сказал.
Я скулю от страха и чувствую мощный толчок где-то внутри. Дергаю на себя дверь в судорожном порыве, не тяну как обычно. Получилось…
Тени проскальзывают мимо и последний тянет меня за собой.
— Прощай, — доносится до меня глухое эхо, прежде чем его затягивает пелена серого тумана и он захлопывает дверь у меня перед носом.
Несколько шагов назад и я упираюсь в стену, по которой съезжаю вниз. Домовики и Юри с Хани суетятся рядом. Что-то говорят. Я не слышу. Молча встаю, подбираю туфли и иду карабкаться по лестнице. Дом заволакивает тьмой. Гаснет свет. Во тьме пропадают молчаливые тени магов. Слышится плачь Юли и тихий скулеж Хани.
— Отпусти, — прошу Дом, прислонившись к стене в своих комнатах, — пусть все, что нас гложет живет только в этих комнатах. Остальные не виноваты.
Дом недоволен, но уступает. А я падаю на кровать в платье, сняв только гномьи украшения. Тьма поглощает меня. Дом скрипит, разделяя со мной все мои чувства.
Конец первой части
