– Сделайте что-нибудь, – Сирин Ларн ухватила меня за рукав рубашки. – Я никогда Элора таким не видела… мне страшно.
Я не удержалась от ёрничанья:
– Толкать сюзерена под нос разгневанному дракону правящего рода – как-то это противоречит клятве верности, ты не находишь?
– П-простите, я не… – Сирин Ларн уставилась на меня своими огромными светлыми, слишком перепуганными глазами.
Из нас она меньше всех напоминала драконессу – слишком нежная. Даже не знаю, за кого её такую замуж отдавать, чтобы не переломали.
Отцепив её тонкие пальчики с длинными ноготками, я спустилась вниз. Элор как раз вышвыривал в холл последний кусок стола и снова перешёл на стулья.
Пробравшись вдоль стены, я дождалась, когда в дверной проём вылетит стул, и заглянула, тут же нырнула внутрь.
Вейра и Диора стояли в уголке. Вполне живые, невредимые, просто благоразумно не отсвечивали, в отличие от меня.
– А ты вообще уйди! – рявкнул Элор, подхватывая очередной стул.
Глаза его снова казались чёрными, рыжие волосы торчали во все стороны и искрили, лицо налилось нездоровой краснотой. Кажется, он был пьян.
Из мебели осталось всего несколько стульев и буфет.
Оглянувшись через плечо, велела драконессам:
– Брысь!
Подхватив расшитые камушками подолы, Вейра и Диора ринулись к двери, в проёме чуть не столкнулись, но разминулись и, судя по цокоту каблуков, ускакали наверх.
– Они тебя слушают! – взревел Элор, и стёкла дрогнули. – Попробовал бы я сказать им «брысь!» Почему мои любовницы слушаются тебя?!
– Наверное, я страшный.
– Ты… – Элор зарычал. – Ты… – Он судорожно вздохнул. – Ты изумительно красивый. И вот это, откровенно говоря, меня уже бесит. Какой Бездны ты весь такой… такой…
Я набросила на нас звукоизоляционный купол и сглотнула, избавляясь от неприятного ощущения в ушах.
Взвыл ветер, задребезжали стёкла, заскользили, скрипя ножками, по полу стулья, и дверцы буфета судорожно захлопали. А двери в столовую захлопнулись резко. Но мои волосы колыхались лишь слегка. Волшебный ветер кружил по периметру комнаты, завывая, дёргая мебель, но не касаясь меня. Я была в эпицентре этого шторма, и Элор надвигался на меня.
Ветер усиливался, полетели и разломились стулья, оторвались дверцы буфета, выскочила посуда и с грохотом раскололась. Всё это летело на бешеной скорости, расшибалось о стены, рвало ткань обоев, вышибало куски побелки.
– Может, это из-за тебя у меня не может быть избранной? – цедил сквозь зубы приближающийся Элор. – Как у Данарра и Альвира. Может, это твоя близость разрушает любые попытки связи? Может, Шадары и Мэграны были правы в своих предположениях?
Он пах раскалённым металлом и, из-за статических разрядов, грозой. Опасностью. Элор надвинулся, навис надо мной, а мне оставалось только стоять, потому что безумный ветер носился вокруг, осколками и обломками обдирая стены, и даже дракону в таком потоке будет нелегко, а телепортация… её Элор заблокировал.
Нависнув, он смотрел мне в глаза и скалился.
А я просто стояла и смотрела на него снизу вверх.
Молния дугой вспыхнула над ним, озарив всё ослепительным светом.
Напряжение было безумным. Яростным. И болезненным. Эти несколько мгновений рядом были тяжелее многочасовых тренировок с валуном, изнуряющего боя с големом. Просто смотреть в эти бешеные глаза…
– Не нравится – прогони меня, – предложила я ровно.
Ветер взвыл яростнее, сильнее забились о стены обломки, быстрее закрутились вокруг меня и Элора, сжимая нас в разрушительное кольцо.
– Я не заставляю держать меня рядом, – каждое слово было словно десяток валунов, которые надо пронести ровно, не показывая напряжения и усталости ни на секунду.
Движение Элора я не заметила и не уловила, поняла, когда он сжал меня, запустил пальцы обеих рук в волосы, удерживая голову так, чтобы я могла смотреть только в его лицо.
– За это я тебя и ненавижу, – прошептал он надломлено, обжигая дыханием. – За то, что не заставляешь, не держишь, за то, что тебе просто плевать!
Он держал меня крепко, но не выпустил когти ни на миллиметр, и в его запахе, помимо чужеродного гадкого и приторно алкогольного, было слишком много корицы.
В этой ярости не было ненависти, о которой он говорил.
Не было и желания навредить.
Меня захлестнуло эмоциями. Я обняла Элора за талию:
– Мне не плевать. Ты мне очень дорог. Ты… – Его пальцы ослабли, и я высвободила голову, уткнулась ему в грудь. – Элор, я не хочу, чтобы ты умирал. Правда. Твой брат что-нибудь придумает, ты обязательно поправишься.
– Ты не понимаешь, я…
– Ты поправишься, – пообещала, крепче его обнимая. – Твой брат что-нибудь придумает. Обязательно.
– Он уже придумал, – обречённо признался Элор, и у меня из-за интонаций его голоса не вспыхнула даже искорка надежды на спасение. – Но это… это…
– Что? – прошептала я.
– Слишком дорого обойдётся моей семье. И отец сказал, что не позволит этого, не в нынешней ситуации. Понимаешь, я просто хотел обсудить это с ним, только теоретически, а он сразу сказал – нет. Просто нет. Даже без вариантов. – Элор пошатнулся и крепко меня обнял. – Даже секунды не прошло, а он решил, что моя жизнь не стоит риска. Не стоит…
Боль в его голосе жгла мне нервы. А Элор повис на мне всем телом. Я могла бы удержать его, но ноги подогнулись, и я опустилась на дрожащий пол рядом с ним. Элор уткнулся лбом в моё плечо, нашёл мои руки, сжал.
Ветер выл, гремела переломанная мебель, но слова Элора пробивались сквозь какофонию звуков:
– Он же мой отец, хотя бы пары секунд размышлений я стоил?
– Даже больше, Элор. Уверяю тебя. – Я не знала, куда себя деть, я задыхалась. Понимала, рациональной частью себя понимала, что бывают ситуации, когда даже родная кровь ничего не решает, но… Это же Элор!
– А мой родной отец так не считает, – он всё сжимал мои руки, будто держался за них. – Просто велел мне молчать. Забыть об этом. Потому что…
– Что, Элор? – хрипло спросила я.
– Потому что заряд родового артефакта нужен для отбора Арена. И я понимаю, всё понимаю, но неужели нельзя было хотя бы попробовать найти лазейку в законах, создать новые, уговорить, подкупить, попытаться меня спасти, а не отмахиваться, как от мусора?! Да, я далеко не идеал, да, порой позволяю себе лишнее, но я… я же жить хочу. Я же тоже его сын!
Всё, чему меня учили, требовало согласиться с позицией императора, но слова Элора словно что-то вырывали из моей груди, словно сам мой источник магии угасал, замерзал.
– Элор, ты замечательный! – Я перехватила его руки и стала поглаживать. – Ты самый лучший, правда. И я бы… я бы рискнул ради тебя, попробовал.
