чтобы крутой, но длинной, нет мемориала павшим воинам, не горит Вечный огонь. Мне кажется, эта высота, доминирующая над окрестностями, во все времена будет служить ориентиром для враждующих сторон, чтобы издали видели, где лучше пролить кровь, чужую и свою. Мы остановились в том месте на ночь. Утром, собираясь продолжить путь, увидели вражеские конные дозоры и начали готовиться к бою. Пока кочевники седлали лошадей, пехота быстро вкапывала в землю колья, наклоненные в сторону врага под углом, чтобы острие угодило коню в грудь, а затем построилась в четыре шеренги, чтобы фаланга была длиннее. Командовал ею Хелги Стрела, который на этот раз занял место в центре первой шеренги, хотя я сказал ему, что в гости к Одину опоздавших не бывает и раньше времени не попадешь.
Я возглавил нашу конницу. Как возглавил – объяснил вождям, какая есть их задача. Она была предельно простой: вытянуть врага на себя, после чего изобразить бегство, обогнуть нашу фалангу по флангам, а затем развернуться и помочь пехоте. Этот прием – любимый у кочевников всех времен, но именно его простота, если ни сказать тупость, работает безотказно. Людям свойственно верить в то, что их испугались, что они уже победили, что враг намного трусливее и глупее… Иногда так и бывает. Я помню, как где-то неподалеку от этих мест на реке Калке пятидесятитысячная армия половцев, начав этот маневр, смогла остановиться только на берегу Днепра, от которого шла к полю боя несколько дней.
В этом месте степь ровная, как стол. Приближавшихся печенегов можно было посчитать издалека. За точность не ручаюсь, все-таки считал блоками, но было их тысяч семь, то есть процентов на сорок больше, чем нас. Видимо, с левобережья Дона прибыло большое подкрепление. Заодно разведают, что тут за места, не пора ли и другим племенам сюда перебраться? Я-то знал, что пора, что скоро всё Северное Причерноморье будет под печенегами. Здесь лучше, чем в засушливой полупустыне Северного Прикаспия, где сейчас кочует основная масса огузов.
Мы подождали, когда враг приблизится примерно на километр, после чего двинулись в атаку. Скакали неторопливо и не сбиваясь в плотную группу, чтобы легче было развернуться и драпануть. День был ясный, солнечный. На небе ни облачка, чтобы, наверное, сверху было лучше видно.
Я двигался в левой части нашей конницы, в отряде патши Ерми, который был справа от меня. На этот раз я взял легкую пику, которая сейчас была приторочена к седлу сзади в вертикальном положении. Щит за спиной, чтобы не мешал стрелять из лука. Да и при отступлении будет прикрывать. Прикинув, что дистанция сократилась метров до четырехсот, натягиваю тетиву и по навесной траектории отправляю легкую стрелу во врага, скакавшего так же неторопливо и неплотной массой. Впереди воины в хороших доспехах, в основном чешуйчатых, хотя и кольчуг много. Им моя стрела – так, раздражитель мелкий, разве что случайно попадет зазевавшемуся в незащищенное место. Да и скакавшим за ними всадникам в кожаных доспехах на такой дистанции большого урона не будет. В ответ летят вражеские стрелы, легкие, тростниковые. Они шипят в полете не так, как тяжелые калёные, задорнее, что ли, хотя я знаю, что шипение производит оперение, а оно обычно одинаковое у всех стрел одного лучника. Иногда врывается на высокой ноте «свистулька». Стрелы со свистком за наконечником у кочевников уже не так популярны, как во времена гуннов. Чаще используют наконечник определенной формы с отверстиями, который легче в изготовлении, дешевле.
В атаку печенеги переходят плавно. Вроде бы, скачут с той же скоростью, но перестук копыт становится чаще и громче, тревожнее. Мои соратники поглядывают на меня. Им не хочется показаться трусами, но и погибнуть нет желания.
- Назад! – громко командую я и разворачиваю коня.
Мой жеребец быстро переходит на галоп. Меня сильно трясет в седле и при этом распирает от смеха, потому что уверен, что меня не догонят. Вот просто уверен в этом – и всё! Метров за двести до нашей фаланги начинаю плавно подворачивать вправо, чтобы не налететь на нее. Пусть это сделают те, кто гонится за нами. Успеваю заменить напряженное лицо викинга, стоящего левофланговым в первой шеренге. Русая борода, придавленная кожаным ремешком шлема, образовала выпирающий клубок, словно у скандинава сильно удлинился подбородок. Бледно-голубые глаза смотрели сквозь меня на скакавших следом врагов.
Миновав фалангу, я сдерживаю коня, начинаю разворачивать через левое плечо. Передо мной спины воинов-славян из последней шеренги. С удивлением отмечаю, что почти все в кольчугах, хотя сзади обычно стоят самые молодые, малоопытные. А первые две шеренги уже рубятся. Печенеги, как я предполагал, увлеклись погоней и, увидев перед собой пехоту, не удержались от искушения, ломанулись на нее. У них, наверное, или вовсе нет опыта сражений с пехотой, или гоняли небольшие отряды плохо оснащенных воинов. У всадника появляется уверенность, что он сильнее пешего уже только потому, что выше. Сейчас они узнают много нового, и некоторые даже не успевают удивиться.
Я выезжаю из-за левого фланга фаланги, бью пикой в безволосую щеку ближнего печенега, который пытается достать копьем пехотинца. Замечаю не только боль, но и удивление в узких глазах раненого врага. Скорее всего, решил, что все конные – его соратники, потому что вражеские ускакали. Бью второго, третьего… Слева от меня орудует патша Ерми. Во время скачки я потерял его из вида, а он меня нет. Мы, так сказать, в два копья, сшибаем с вороного коня крепкого печенега, похожего на бочонок с короткими толстыми ножками. На голове у него островерхий «сасанидский» шлем с золотой насечкой по ободу. Два соратника пытаются прикрыть «бочонка», уронившего оружие и поникшего к шее коня. Мы с патшей Ерми заваливаем каждый своего. Тот, кого они пытались спасти, падает на землю рядом с ними.
Строй врагов перед нами начинает быстро редеть, потому что задние печенеги разворачивают лошадей и удирают. Судя по тому, что скачут, не оглядываясь, это не хитрый маневр, это искренне. За ними несутся наши воины, сшибают, кого смогли догнать. Я останавливаюсь и минут десять наблюдаю за ними. Вдруг я недооценил боевой дух и актерские способности печенегов?! Нет, я сделал правильный вывод – это победа.
Ко мне подходит Хелги Стрела, забрызганный кровью так, что я спросил:
- Ты ранен?
- Нет, это на меня убитый конь упал, сбил с ног. Кровища из него ручьем лилась, - отвечает он, смотрит на наконечник моей пики, тоже порядком испачканный,
