* * *
После торжества Кхассав созвал новое полномасштабное собрание двенадцати танов (с Хабуром вместо Сагромаха) и завел речь о походе на Ласбарн. Тахивран тоже была здесь и теперь делала все возможное, чтобы разговор был обстоятельным, всячески поддерживая идеи отца. Кхассав, став государем, всерьез ограничил её вмешательство в военные дела, заявив, что ключевая задача раману состоит в снискании благорасположения Богов. Бансабира расхохоталась в голос, когда Светлейший напомнил об этом: Джайя наверняка отлично справится, когда придет час, подумала танша.
Раманин тоже сидела в зале переговоров, в углу подальше, и старалась не подавать вида, что обижена на мужа по уши.
К Бану в вопросе ласбарнского похода, к удивлению танши, некоторые прислушались. Доводы находили разумными и Иден Ниитас, и Дарн Вахииф, и Аймар Дайхатт, побывавший в песках лично.
— Если какую-то часть снабжения вы можете вменять в обязанность танов, государь, то покупка такого необъятного количества боевых верблюдов, как и наставников для обучения управлению ими, — Бансабира сделала акцент на выучке животных, воздев перст, — не по силам ни одному из нас. К тому же, в них надо хоть немного разбираться, а не могу же я в одиночку перевыбрать больше ста тысяч голов. Да в Ласбарне столько даже не сыщется хоть все оазисы обойди!
Почему для похода на Ласбарн, ободранный и нищий, как представлялось многим по байкам о колонии Орса, нужны именно всадники отказывались понимать все. Бансабира объяснять не спешила: кто никогда не видел, как люди умирают от укуса паука, едва ли поверит в серьезную их опасность.
Но даже если отбросить затею биться верхом на верблюдах, поход на Ласбарн вставал в огромные деньги. И тут все головы оборачивались в сторону Бану.
— Всем известно, сколько ты вывезла из моих земель, — начал старую песню Аамут.
— Ну еще пока не всем известно, сколько Шаут вывез из твоих земель, — спокойно отозвалась Бансабира в упор глядя на Ранди Шаута, который приехал на собрание танов лично. Странно было видеть его здесь после всего, но все таны за этим столом ненавидели друг друга одинаково сильно, чтобы сейчас устраивать из этого отдельную проблему.
Иден, знавший сермяжную правду, на этой фразе расхохотался до притворных слез.
Кхассав попытался убедить Бану выгодой — повышенным процентом награбленного, но Бану поинтересовалась честно: отрастут ли за эти деньги у раненных новые руки и ноги, и сможет ли она найти колдуна, который воскресит погибших.
— Но не бывает войн без потерь, верно? — спросил Аамут.
— Бывает, — философски заметил тан Вахииф. — Если в них не ввязываться. Без должной причины.
Богатство по мнению большинства было более чем должной и солидной причиной, чтобы влезть в любые неприятности. Споры возобновлялись активнее и активнее.
— Слушайте, — вступил Вахииф в оконцовке, широким жестом пригладив редеющие волосы, — за этим столом многие недолюбливают Мать лагерей, это так. Но не признавать разумность доводов тану Яввуз нельзя.
Для Бану было необычным найти поддержку в его лице, но, видимо, совместное путешествие в Орс пару лет назад как-то расположило владыку Бежевого дома.
Раггар заявил, что трястись перед песком — трусость непередаваемая.
— Даже малец в песочнице не боится, а грозная северная танша дрожит, как песчинка! — гордый остротой, тан Мураммат Раггар уперся в столешницу двумя кулаками.
— А со змеями мы как-нибудь управимся, — поддержал тан Луатар. — В наших землях их тысячи, и ничего, живы пока. К тому же, поскольку в походе наверняка будет несколько жрецов, они найдут тварям применение.
Бану разводила руками: то, что от участия отказывается она нисколько не означает, что она разубеждает остальных.
— Я всего лишь говорю, почему я туда не сунусь. Над вашими подданными я не властна.
— Мне так нравится, как она себя ограничивает, — похихикал Иден. — Да, ага, ага, — закивал он. — Нравится!
Остальным симпатии Идена оказались совсем не интересны. Большинство вовсе сочувствовало его подданным, фантазируя, как должно быть, ужасно живется при таком тане.
— Я бы согласилась с тану Яввуз, — подала голос новая тану Наадал, племянница прошлого покойного тана, которого в свое время на голову разбил Сабир Свирепый. — Бойня Двенадцати Красок длилась десять лет, и всего через три года после её окончания снова ввязываться в войну абсолютно бессмысленно. Мы в жизни не окупимся.
— Бабы! — не сдержался Раггар. — Только и можете, трястись за свои юбки.
Тану Наадал поджала губы. Бану повела бровью, глядя на Раггара в упор.
— Ты от моей юбки тоже трясся. Напомнить, как ты подмазался к идеям Шаута и прятался за его спину, моря нас голодом?
— Тану Яввуз, — влез сам Шаут.
— Ты, Ранди, по крайней мере, имел смелость дать мне бой, и не один. И, давай будем честны, мы оба в те дни хлебнули и позорных отступлений, и бессчетных потерь. А Раггар, как последняя крыса, что тогда, что сейчас, тычет иголками мне в спину.
— О чем речь? — Кхассав оживился мгновенно. Не дело, если с самого начала его правления между танами идут распри до вооруженных стычек.
— Кто-то бьется за мое приграничье, государь, — ровно и бесцветно отозвалась тану Яввуз. — Но не переживайте, мне не нужна ваша помощь, чтобы отодрать пару яиц тому, кто их не стоит.
Кхассав не удержался и засмеялся. Иден захихикал. Вахииф улыбнулся. Яфур тоже хотел, но был слишком для этого мрачен. Зато Раггар подался вперед, отзываясь на личное оскорбление.
— Мы собрались не для того, чтобы слушать твою брань, — напомнила Тахивран жестким голосом.
— Ах да, точно. Мы собрались, чтобы попросить меня вернуть то золото, которое я забрала у вас в уплату жертв моих людей. Не то, чтобы хватило, но лучше, чем ничего.
— Я тебе пришлю яйца, — Раггар, наконец справился с собой. Присел, с видом, будто вот-вот плюнет танше в лицо бросил. — Яйца твоего брата.
Бансабира никак не отреагировала. Так или иначе, золото компании она не предоставит. К тому же она давно растратила большую его часть. Вариантов оставалось немного.
— Тан Каамал, — обратился Кхассав. — Все мы наслышаны о вашем выдающемся торговом таланте. И такой знающий человек, как вы, не может не видеть очевидных прибылей от ласбарнской компании.
Яфур вздохнул, при этом поднялась и опала пусть похудевшая, но все еще тучная грудь. Встал, тяжело опираясь на стол, и заявил:
— Я похоронил обоих сыновей. Мне нет дела до ваших походов и прибылей. И даже если каждый из вас лично подохнет в какой-нибудь ласбарнской шахте, мне плевать.
— Тан Каамал, — первой вздернулась Тахивран. Поднялась, уставилась на тана. — Вы не можете говорить в таком тоне с собранием танов и тем более с правящей династией!
