– Но Марас уже видел царевну!
– Марасу скажем так: мы с радостью готовы выполнить условия Учая, но для столь высокой гостьи нужно устроить должный прием. А пока вперед самой царевны мы посылаем часть ее свиты. И намекни ему, что я пытаюсь одурачить вендских вождей. Марас на это пойдет – куда ему деваться? Сама Аюна до времени поживет у меня, в тайном месте. А мы устроим царевне пышные проводы в изорянские земли. Так мы выиграем время, чтобы разобраться, друг нам Учай или хитрый враг. Заодно успокоим родню Бурмилы.
– Ну а когда Учай узнает, что вместо царевны ему отправили челядинку? – нахмурился Илень. – Ох, не завидую я девке… Что он с ней сделает?
– А нам какое дело? Куда важнее, чтобы он не разгадал нашу игру.
* * *
Власко кипел от ярости и какого-то нового жгучего чувства, которому не мог найти названия. Вот уже несколько лет, как он пошел под руку Станимира и вполне заслуженно считал себя ближником князя. Как же мог Станимир, почитаемый им как отец, так поступить?!
Когда тот призвал Власко к себе, потребовал доставить к нему Суви и объяснил зачем, у толмача аж волосы на загривке зашевелились. Заметив, насколько ошарашен соратник, Станимир удивленно смерил его взглядом:
– Что происходит?
– Не губи, владче!
– Да вроде и не думал.
– Не отдавай в изорянскую землю Суви! Любую другую возьми из свиты. Вон их сколько…
– Ты, Власко, все ж не заговаривайся, – недовольно ответил вождь. – Накх тебя по руке полоснул, а не по голове. Я что, совет с тобой держать буду, как мне надлежит поступить? Если я сказал, что поедет Суви, то перед тем всяко подумал.
– Ясное дело, подумал! Но мне она дороже жизни!
– Похоже, по голове все же прилетело, – вздохнул Станимир. – Власко, ты что, с умом поврозь? Как она может быть тебе дороже жизни? Она пленница. Наша добыча, как и все они. Вот эта золотая пряжка – тоже добыча, пояс твой – добыча… И Суви ничем не лучше.
– Ясное дело, что добыча. Мне ее Шерех еще там, в лесу, отдал. Я иного себе и не спросил…
– Э, нет, так не пойдет, – нахмурился Станимир. – Царевна и все, что при ней – платья, гребни, зеркала или девки, – это моя добыча. Уже я от щедрот могу ими наделять.
– Разве плохо я тебе служил, разве прогневал чем? – Толмач устремил молящий взгляд на князя. – Прошу, не отнимай Суви. Люба она мне.
– Ты, брат, не дури. Нынче эта люба, завтра иная. Вот скоро пойдем в земли арьев, хоть десяток себе наловишь…
– Мне эта нужна.
– Уйди с глаз моих, не зли! Сказано – поедет к Учаю, стало быть, поедет. Ступай, умишко проветри. Экую блажь себе забрал! Ни одна девка жизни твоей не стоит. Запомни это. Не для того я тебя в прежние годы от казни в столице спас, чтобы нынче ты мне такой навозной кучей расплылся… – Станимир вдруг оборвал себя. – Как же я сразу-то не сообразил! – Он вплотную подошел к воину. – Мне ли не знать, как могут увлекать арьяльские девы! Неужели тебя совсем лишила разума златовласая чаровница?
– Разум при мне, – буркнул Власко.
– А лучше бы ты сказал – да, лишила… – В голосе вождя лютвягов больше не слышалось сочувствия. – Стало быть, разум был при тебе в ту ночь, когда ты потерял вверенную тебе царевну? – Станимир вонзил взгляд между бровями соратника; тот невольно попятился. – Вчера, перед тем как уйти из города, не поручил ли я тебе сопровождать Аюну и ни на шаг от нее не отходить?
– Я был с ней, – пробормотал Власко. – Мы ходили на торжище, царевна и ее девушки веселились там, отведали медовых пряников…
– И как, понравились ли ей пряники? – зловеще спросил Станимир.
– Понравились…
Князь сгреб Власко за ворот рубахи, синие глаза стали ледяными.
– А мне не нравится, когда мой приказ забывается ради прекрасных глаз столичной девчонки! Вчера ночью – ты слышишь, ночью! – Аюна оказалась в лесу. И не просто в лесу, где на нее мог наткнуться какой-нибудь упившийся стражник или задрать кабан. Она видела обряд – ты понимаешь?
Власко явно услышал, поскольку побледнел как мертвец.
– К счастью, не весь, – добавил Станимир. – Где ты был в это время? А точнее – с кем? Ну да, глупый вопрос! Ты ведь проводил ночь с этой самой Суви?
– Да, – выдавил толмач.
– И ты хочешь, чтобы после этого я оставил ее здесь? Ее стоило бы казнить, и тебя вместе с ней!
– Если я и отлучался на время, с царевной оставался надежный человек…
– Что еще за надежный человек?
– Травница Векша – та, что сдала нам убежище накхов.
– Травница? Любовница Кирана? – изумился Станимир. – С чего ты решил, что она надежна?
– Она врачевала наши раны…
– Это лишь способ проникнуть в город, не привлекая внимания. – Станимир принялся ходить взад и вперед по чертогу. – Где она сейчас? Ее следует немедленно найти!
– Но ты же сам взял ее в войско!
– Да. У нас были раненые, а она назвалась травницей. Кто знает, как бы она поступила, если бы мы ее прогнали. Она хитра и изворотлива, как куница… Ее надо найти, и как можно быстрее!
– Я сделаю это!
– Прежде иди простись с Суви.
– Вейлин, не губи! Прошу тебя…
– Власко… – сквозь зубы процедил Станимир. – Я могу тебе дать с ней проститься – или ничего не дам. Суви поедет к изорянам. А ты должен изловить Векшу. Не найдешь – берегись! Ступай.
Станимир повернулся спиной к соратнику, всем видом показывая, что разговор закончен.
– Не губи, – еще раз тихо произнес Власко.
Но повелитель лютвягов не оглянулся.
Толмач, понурившись, вышел из резного зала и побрел со двора. В памяти его всплывали образы былого. Вот он совсем мальцом взят в прислуги в особняк знатного ария. Вот местная детвора глумится над ним, презираемым чужаком из лесу. И драки, драки каждый день… Сперва побои, затем яростные схватки до кровавых соплей, и драное рубище вместо одежды. Когда ему исполнилось тринадцать, хозяйский сын вздумал плетью поучить вендского волчонка. Но едва свистнула плеть, едва ожгла его плечи, мир заволокла пелена… А когда Власко снова начал различать свет и тьму и услышал вокруг человеческие голоса, то увидел хозяйского сына, лежащего с разорванным горлом…
Не видя и не слыша ничего вокруг себя, он шел через торжище. Накхская рана на предплечье жестоко саднила. Проклятый саконский клинок прорубил наруч из воловьей кожи, будто домотканый рукав. Не успей венд в последний миг повернуть руку – валялась бы, отсеченная, там, на лесной поляне.
«Будь она неладна, эта травница, – думал Власко. – Ее снадобья хорошо помогают. А как ни крути, придется ее задавить…»
Неужели Векша в самом деле была лазутчицей Кирана? После всего, что он с ней сделал? Быть не может! Скорее уж Аюна пожелала узнать, куда подевался среди ночи Станимир. А травница – она от снега до снега по лесу бродит. Вот и решила услужить царевне, отыскать след да проводить…
