Внезапно, как чертик из табакерки, Монк выскочил из оконного проема башенки. Джилли едва удержалась от крика, уверенная, что он свернет себе шею, но он приземлился на четыре точки. Зрелище само по себе было нелепое, да он еще и побежал таким манером по козырьку — ни дать ни взять макака! Ну вот, сейчас его по инерции занесет через край!
Однако Монк выправился, и Джилли вздохнула с облегчением. Долго оно не продлилось — из башенки соскочили двое преследователей.
— Пристрели их, чего ждешь! Пристрели, пока не поздно! Выстрелы заставили Джилли вздрогнуть. Она следила за тем, как Монк валится через край, с чем-то вроде отстраненного любопытства. Он падал без всякой грации, мешком, и потом повис, обливаясь кровью. Подумать только, умер кверху задницей! Джилли скорчила гримасу отвращения.
Но как он посмел? Как посмел обмануть ее ожидания? Зачем было ублажать его, если он в конечном счете ни на что не годен?
Со слезами досады Джилли схватила пульт. Как, опять ничего?! Проклятый Монк не исправил поломку. А ведь знал, как это важно! Гнусный, отвратительный, никчемный тип! Он все испортил! Хуже — он усугубил ее несчастья!
— Чтоб тебе сгореть в аду!
Вспомнив, что ключи остались в замке зажигания, Джилли повыше задрала юбку и полезла с заднего сиденья на водительское. Взять другую машину, как же! Тащиться через целый квартал, когда транспорт под рукой. «Если ты, мать твою, такой осторожный, так чего же ты, мать твою, такой мертвый?!»
Вокруг царила суматоха, и никто не обратил внимания на выезжающую со стоянки машину. Джилли вырулила на улицу и набрала скорость, но так, чтобы не превышать лимит. Она не помешана на осторожности, как некоторые, но соображения у нее хватает!
Пока машина катилась по улицам города, Джилли скрежетала зубами, изнемогая от желания дать выход гневу. На скоростном шоссе она первым делом вдавила педаль до упора, так что машина скачком рванулась вперед. Мысли ее неслись в столь же лихорадочном темпе.
Свет не сошелся клином на Монке. Мужчин полно, и чуть не каждый из них готов на все, лишь бы ее заполучить.
Но киллеров с нее довольно. Это означало бы новую отсрочку, мышиную возню с подготовкой и тому подобной бессмыслицей. Подготовка! Много она дала Монку, подготовка? Где он теперь со всеми своими предосторожностями? Мотается с крыши, как тряпичная кукла. Надо ввести вдело того, кто не станет тянуть резину, как Монк.
— Жалкий ублюдок! — прошипела Джилли, снова распаляясь. — Дурак набитый!
Седан, в котором находилась Эвери, держался на почтительном расстоянии, не упуская машину Джилли из виду и не приближаясь настолько, чтобы привлечь внимание. Вел его Келли, еще два агента находились на заднем» сиденье. Эвери изо всех сил старалась не выдавать беспокойства, но это плохо получалось.
Когда со стороны кинотеатра донеслись выстрелы, сердце у нее ухнуло в пятки, а дыхание занялось. Она так и не сумела перевести его, пока не услышала голос Джона Пола. От безмерного облегчения Эвери бросило в жар, она слегка приободрилась, только чтобы забеспокоиться по другому поводу.
— Как по-вашему, она нас еще не заметила?
— Наверняка нет, — ответил Келли, не сводя взгляда с дороги.
Машина Джилли была так далеко, что ее едва можно было различить среди других. По мнению Эвери, это было чересчур.
— Интересно, на какой скорости она идет?
— Восемьдесят миль.
— А вдруг ее остановит дорожный патруль?
— Не остановит.
— Откуда вы знаете?
— Да уж знаю.
Эвери поискала новый повод к беспокойству и, конечно, нашла.
— Если машины заслонят ее от нас, можем потерять! Нельзя ли подобраться ближе?
— Нельзя, Делейни!
Эвери приказала себе оставить Келли в покое и дать ему возможность спокойно заниматься своим делом. Он и без нее прекрасно знал тонкости преследования. Но как он может оставаться спокойным?! Вот бы ей так! Полчаса ледяного спокойствия — а потом можно позволить себе нервный срыв, так, на месяц-другой.
Спокойствие, спокойствие.
Джилли чуть не пролетела мимо поворота к гостинице и повернула на него с визгом тормозов. На подъездной дороге ей пришлось сильно сбросить скорость, но тут Келли, в свою очередь, повернул со скоростного шоссе, и Эвери потеряла Джилли из виду. Пока она крутила головой, их машина остановилась у ресторана, который делил с гостиницей автостоянку.
— Машина преследуемой стоит у входа, — сообщил Келли кому-то по уоки-токи.
Эвери оглядела гостиницу. За окнами фасада виднелись только коридоры с дверями, то есть окна номеров выходили на другую сторону. Затем она перевела взгляд на машину Джилли.
— Чем она занимается?
— Причесывается, — ответил Келли.
Эвери прищурилась, стараясь получше разглядеть женщину, что без малейшего на то права называла себя ее матерью. С чего ей вздумалось прихорашиваться?
— Она что же, обновляет косметику?
— Похоже на то.
Келли выключил мотор и с демонстративным видом опустил окошко.
— Вот что, Делейни! Если вы сделаете хоть шаг из этой машины, я собственноручно…
— Я не сдвинусь с места, — перебила Эвери, не сводя взгляда с Джилли.
Удовлетворенная своей внешностью, та снова попрятала все в сумочку и взялась за ручку дверцы.
— Пора! — сказал Келли.
Джилли буквально взлетела на свой этаж и по коридору пробежала бегом. Эвери ждала, что она достанет ключ, но вместо этого она расстегнула верхнюю пуговку блузки, умелым движением выставила на обозрение побольше груди, разгладила на бедрах юбку и постучала в дверь.
Сердце у Эвери екнуло. Из-за двери, должно быть, спросили, кто это, потому что губы ее шевельнулись, отвечая.
Дверь отворилась. В проеме стоял Тони Сальветти.
Глава 39
Пересмотр дела Скаррета не затянулся вопреки ожиданиям некоторых заинтересованных лиц. Прокурором был назначен человек не только деловой и компетентный, но и красноречивый, и ему не составило труда убедить новый состав присяжных, что обвиняемый проник в дом Лолы Делейни с намерением похитить внучку последней и это в конечном счете повлекло за собой ее безвременную кончину.
Скаррет выкручивался как мог, но все-таки был приперт к стенке, сорвался и показал свое истинное лицо. К концу перекрестного допроса он бился в руках стражи, выкрикивал грязные ругательства и обвинял прокурора в намеренной подтасовке фактов.
По его словам, он и не думал прикрываться малолеткой — когда старуха схватилась за оружие, девчонка валялась на полу, и он от страха, что ее могут подстрелить, начал поднимать ее. На вопрос, почему она валялась, он ответил, что пришлось ее «шлепнуть разок», чтоб не артачилась. Когда же ему было указано на то, что, помимо ранений, Эвери была исполосована ремнем чуть не до полусмерти, он заговорил о том, что ребенок должен чтить родную мать и повиноваться ей беспрекословно. Сказано: мать зовет — надо брать ноги в руки и бежать бегом.
