Кассафех улыбнулась. Ее глаза потемнели.
— Улум правит миром, разве не так? Почему он должен беспокоиться о том, что какая-то женщина пытается занять его место, если весь мир и так принадлежит ему?
— Но… Когда я был ребенком, священники учили меня, что Смерть — слуга людей, а не деспот. — Взволнованно пробормотал купец.
— Все люди знают это. Купец поежился.
— Холодает, — сказал он.
— Тому есть причина, — отозвалась Кассафех. — Скоро мой господин будет здесь.
Купца словно подбросило. Он увидел, как в светильниках затрепетало пламя, как закрылись глаза тигра.
— Почтенная госпожа, — прохрипел он, — кажется, мне пора.
С этими словами он выскочил из дома и ринулся вниз по склону холма, и на этот раз даже слоны не осмеливались трубить.
Много лет назад, после гибели города бессмертных, Улум отыскал Кассафех.
Затопленный морем Симмурад погиб, а небесные духи, спасшие Кассафех, оставили ее на каком-то плоскогорье. Моросил унылый дождь, и вокруг не росло ни одного деревца, под которым можно было бы укрыться. Йолсиппу они отнесли в ту же долину, правда, уронив с некоторой высоты.
Двое бессмертных сидели и оплакивали свое бедственное положение. Они служили друг другу своеобразным утешением — просто потому, что находились в равных условиях. Даже слезы, которые Кассафех проливала по Симму, иссякли.
Когда же дождь прекратился, бессмертные, пошатываясь, побрели куда глаза глядят.
Когда они подходили к какой-нибудь деревне или хутору и просили дать им приют, их с проклятиями гнали прочь, швыряя вслед камни и спуская собак. Йолсиппа, привычный к таким переделкам, спокойно сносил все тяготы и лишения, хотя постоянно жаловался на свою горькую судьбу. У Кассафех же, встречавшейся с подобным отношением только во время путешествия с Симму, сердце сжималась от отчаяния и гнева.
Они с Йолсиппой представляли собой пару, не внушающую никакого доверия, хоть в том не было их вины. Но если Йолсиппа охотно прощал Кассафех ее растрепанный вид, то она не могла ему этого простить.
— Грязный жирный боров в жалких лохмотьях! — кричала она на своего спутника. — Неужели ты не мог прихватить хоть один драгоценный камень, чтобы нам не надо было побираться?
Свои собственные драгоценности она потеряла во время полета — а может, их украли небесные духи.
Однажды в сумерках они тряслись от холода на берегу какого-то ручья. Йолсиппа пытался разжечь костер, а Кассафех в это время ругала его, на чем свет стоит. Вдруг жуткий ледяной ветер прошел по высокой траве, и сердца бродяг сжались от страха.
— Там, на опушке леса, кто-то есть, — пробормотала Кассафех.
— Нет-нет, — громко возразил Йолсиппа. — Нет там никого. И не смотри туда.
Казалось, огромная птица развернула снежно-белые крылья, и перед бессмертными предстал Владыка Смерти — внушающий страх и благоговение, величественный и вездесущий.
Кассафех сделала вид, что лишилась чувств — по крайней мере, она упала на землю и попыталась забыть обо всем. Однако Улума невозможно было обмануть. Даже сквозь закрытые веки женщина все равно видела Владыку Смерти. В ужасе смотрела она на него, в то же время восхищаясь его красотой.
Йолсиппа пал ниц перед Улумом, уверяя, что безгранично обожает его и сделает все, что сочтет нужным приказать ему его господин.
Тогда Владыка Смерти сказал:
— Кроме вас, на земле больше не осталось бессмертных. Вы полагали, что можете избежать встречи со мной. Но я здесь.
— Твой приход радость для нас, — разливался Йолсиппа.
— Я не могу лишить вас жизни, — продолжал Владыка Смерти, — впрочем, мое назначение состоит не в этом. Однако, как бы то ни было, вас я убить не могу. Что же сделать с вами? Не будет мне покоя до тех пор, пока я не решу эту задачу.
— Человечество трепещет от страха, заслышав твои шаги… да что там, при одном звуке твоего имени, — сказал Йолсиппа. — Зачем же нужны тебе двое жалких бродяг?
— Я еще ничего не решил, — ответил Улум.
— В таком случае, — предложил Йолсиппа, стараясь не дрожать всем телом, — ты мог бы взять нас к себе на службу. Тогда мы могли бы принести тебе пусть ничтожную, но все-таки пользу. И если наши имена будут связаны с твоим, люди поймут, что мы не избежали твоей могущественной длани и живем только благодаря твоей милости. Разумеется, мы не питаем к тебе никакой вражды, о великий владыка. Нас совершенно случайно втянули в чужие интриги. Меня, к примеру, обманом заставили выпить эликсир жизни…
Кассафех быстро пришла в себя. Она села и, позабыв о своем испуге, отважно посмотрела в лицо Владыки Смерти.
— Чародей Зайрек был твоим посланником. И я могу стать посланницей. Раз у тебя столько дел со смертными, тебе нужны посредники. И поскольку я, как и ты, буду жить вечно, то это логичный выбор. К тому же я когда-то служила Богу, а Смерть тоже, в некотором смысле, Бог. У меня есть опыт.
Бессмертная не знала, да и как она могла знать, что предлагает свою службу тому же самому «Богу», которого прежде оскорбляла и от которого бежала, ибо Черный Бог вешумского сада был не кем иным, как Улумом.
Владыка Смерти взглянул на Кассафех. Возможно, на мгновение он увидел на ее месте Лилас, которая теперь по пятам ходила за синей женщиной, Наразен… Как все изменилось.
— Ты, — обратился он к Кассафех, — искала героя.
— Разве существует герой, способный превзойти величием Владыку Смерти?
Это была правда, и Кассафех говорила искренне. Неожиданно она поняла, что нашла, наконец-то, вечное и непоколебимое имя, с которым мечтала связать свое. Кто осмелится бросать камни в Кассафех, служанку Смерти? Она, дрожа от нетерпения и мучаясь в сомнениях в ожидании ответа Улума, уже собиралась попросить о достойной его служанки роскоши, чтобы не позорить его нищетой. Не было на Земле человека, который не знал бы, что Смерти доступны сокровища любой гробницы.
Улум протянул ей свою изящную черную руку.
Кассафех некоторое время глядела на нее. Сердце бешено колотилось в ее груди, глаза наполнились слезами. Она взяла руку Улума и поднялась. Его прикосновение не могло убить ее, но едва ли оно оставило Кассафех равнодушной. Женщина вся дрожала.
— Я объясню тебе твои обязанности, — сказал Улум.
Он наклонился к Кассафех, и облако его белых волос коснулось ее щеки. Внезапно смятение прошло. Женщина поняла, что отдаст Улуму свою любовь, все еще не нашедшую себе приюта. Она больше не сможет его бояться. Кассафех — как и Йолсиппа — уже сбросила восковое оцепенение Симмурада, испытав лишения и опасности мира за его стенами. А теперь Улум предлагал ей цель, смысл жизни — пусть и мрачный. Кассафех, опьянев от переполнявшего ее восторга и оттого, что сбываются ее сокровенные мечты, приподнялась и поцеловала прекрасные губы Улума, Владыки Смерти. За всю долгую историю человечества никто никогда не делал ничего подобного. А Владыка Смерти, которого происходящее некоторым образом уравняло с обычным мужчиной, ответил на поцелуй бессмертной, и едва заметная тень мелькнула в глубине его глаз.
