Да, он должен очнуться. Это дело жизни и смерти!
Но вязкая теплая тьма была такой ласковой… Так легко было отдаться в эти объятия и плыть, плыть все дальше… пока не наступит смерть.
Видения вспыхивали в мозгу одно за другим, лишая покоя.
Его чудесный сын. Его мертвая жена. Его брат, умирающий от ран. Маленькая девочка. Кассандра…
Антонио пришлось пробираться через целую толпу видений и еще более густую тьму, и он сделал это, несмотря на боль. Потому что, как только тьма стала редеть, возвратилась боль. И внезапно Антонио очнулся.
Вместе с сознанием восстановилась картина того, что произошло.
В Трейси вселилась Изабель, и если он не успеет уничтожить ее, то она уничтожит их всех.
Антонио открыл глаза и на миг испугался, что ослеп, — в холле сгорели почти все свечи. Но вскоре он привык к темноте и различил ее силуэт рядом с собой. Она стояла спиной к Антонио и смотрела куда-то в ночь. Нет, не куда-то в ночь, а на его раненого и беспомощного перед ее жестокостью брата.
Он во что бы ни стало должен встать и спасти Грегори! Нараставшая паника разбудила тлевшую в груди ярость. Скорее, пока не свершилось немыслимое!
И пока Антонио старался подняться с пола, краем глаза он заметил, как Трейси двинулась с места. Застыв, он повернул голову и увидел, как она со всей силы вонзила нож в спину Грегори.
Бешеный выброс адреналина придал его движениям невероятную скорость и силу. Он вскочил, не спуская глаз с Трейси, уже наносившей второй удар, и со всего маху налетел на нее сзади.
Она слишком поздно заметила его атаку, и оба покатились кубарем.
Антонио даже удалось поймать за запястье ее руку, державшую нож. Со звериным рычанием она вырвала руку и замахнулась, метя ему в лицо. Антонио едва успел увернуться, нож просвистел возле его уха и вонзился в пол.
А на него уставились пронзительные, полные ненависти глаза, не ведавшие пощады или сожаления.
Он схватил ее за горло и стал душить. Ее глаза широко распахнулись от неожиданности. Антонио никогда в жизни не испытывал такого удовлетворения содеянным, как при виде этих выпученных глаз. Гнев бушевал в его груди. Сейчас, сейчас он задушит ее голыми руками и будет упиваться каждой секундой ее мучений!
Она выронила нож, перехватила его руки и отвела от горла. И снова Антонио был потрясен этой жуткой силой. Потрясен и напуган.
Она улыбнулась дикой, каннибальской улыбкой. Оказывается, ей удалось подобрать камень, и она намеревалась размозжить ему голову!
Антонио попытался одновременно перехватить ее руку и увернуться. Но вместо этого он почувствовал удар, боль и провалился в беспамятство.
Касс сбила подушкой последние языки пламени и, когда огонь убрался обратно в камин, без сил рухнула на пол. Руки и ноги дрожали от изнеможения, а обожженные легкие и спина отзывались болью на каждый вздох. Она долго лежала, закрыв глаза, не в силах двинуться с места.
Но у нее не было времени на отдых. Там, внизу, оставались беззащитные Антонио и Грегори. Изабель и Трейси нужно было остановить любым путем и, конечно, отыскать детей.
Она заставила себя сесть. Удивительно, как ей удалось погасить этот пожар!
Касс встала, качаясь на непослушных ногах и жадно хватая ртом воздух. Она понятия не имела, с чем ей придется столкнуться на сей раз. Но в любом случае следовало найти хоть какое-нибудь оружие.
Из глаз потекли слезы. Разве у нее поднимется рука на Трейси — пусть даже она трижды стала Изабель? Даже если ей удастся убить свою сестру, Изабель это не остановит!
Касс трясло все сильнее. Нет, она не способна убить сестру, хотя ее поступками теперь движет Изабель, хотя Изабель готова прикончить ее руками Трейси, Касс не посягнет па жизнь дорогого ей человека.
Касс не знала, что делать.
Если бы найти способ как-то достучаться до Трейси!
Она машинально пошла к двери, но только лишний раз удостоверилась, что дверь заперта. С выражением мрачной решимости она схватила первое, что попалось под руку — тяжелые бронзовые часы, — и швырнула их в окно. Стекло разбилось, и осколки посыпались во двор.
Обмотав руку полотенцем и стараясь больше ни о чем не думать, Касс торопливо очистила раму от остатков стекла. Трейси следовало остановить любой ценой.
Она выглянула в окно. Ей в глаза бросилась сеть оросительных труб, висевших над садом примерно в восьми футах над землей. Наверное, они выдержат ее вес.
При виде двух неподвижных тел, лежавших у заднего крыльца, сердце ее тревожно сжалось. Касс решительно перевалилась через подоконник и повисла на руках. Ей удалось нащупать ногами трубу. Она сразу подалась под ее весом, но обратной дороги у Касс не было, и она отпустила подоконник. Труба затрещала, но Касс удалось уцепиться за вертикальную подвеску и соскользнуть по ней вниз. В этот момент все сооружение с грохотом развалилось. Касс тяжело ударилась о землю и долго лежала, приходя в себя.
Время, ей нельзя терять время!
Она вскочила и побежала к Антонио. Уже издали стала видна лужа крови у него под головой. У Касс сжалось сердце.
Если он умрет, ей не жить!
— Нет! — Рыдая, Касс опустилась рядом и подложила его голову к себе на колени, едва дыша от горьких слез, страха и потрясения.
Теперь страх превратился в неугасимое пламя, снедавшее ее изнутри, и вместе с ним в ее душе бушевала ярость.
Касс показалось, что сейчас она тоже умрет, не вынесет этих мук. И тогда она услышала детские голоса. Дети!
Затаив дыхание, она прислушалась. Может, почудилось?
Но в следующий миг Касс уже была на ногах. Почудилось или нет, этот звук явно шел откуда-то из дома, совсем рядом с холлом.
Дети! Она должна спасти хотя бы детей. Не обращая внимания на битое стекло, она побежала в ту сторону и едва успела свернуть в коридор, ведущий к лестнице, как увидела Трейси и застыла на месте.
Оказывается, посреди коридора находилась еще одна дверь, но она так искусно повторяла рисунок стенной кладки, что была практически незаметна. Теперь эта дверь была широко распахнута. Трейси стояла к ней спиной и говорила:
— Теперь вы можете выйти.
У Касс от радости подогнулись колени: значит, Трейси по приказу Изабель просто прятала детей до сих пор, а теперь собирается выпустить. Но почему? Наконец в темном проеме показалась Алиса — грязная, заплаканная, но живая и невредимая! Касс расплакалась от облегчения. Эдуардо вышел следом.
— Тетя Касс! — Алиса заметила ее и кинулась вперед не разбирая дороги.
Касс крепко обняла девочку. Больше она никого так не любила — кроме Антонио, а он уже погиб. При мысли о том, что пришлось перенести бедной малышке, Касс зарыдала, оплакивая ее, Грегори и Антонио, и даже Трейси.
