Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Надо отдать ему должное, Астахов сидел спокойно, ни один мускул на его лице не дрогнул. Гуров стал рассказывать, как они выяснили, что в Рязани Астахов семинары не посещал. Он просто договорился с техническим работником, который вписал его фамилию в нужные места и подготовил ему свидетельство о прохождении обучения. А сам Астахов в это время убивал Россихина.
Проститутка вместо секса получила снотворное. Утром Астахов проводил ее до машины. Ночью, пока девица спала в его квартире, он через чердачное окно пробрался в соседний подъезд, успел съездить за МКАД, в Измайлово, и убить еще одного несчастного бомжа.
– Я все понимаю, Астахов. Вы убивали бомжей да алкашей, потому что они презренные, низшие существа. Их не жалко. Я понимаю, что вашей целью был единственный человек – ваш сводный брат Вадим Россихин. Я не знаю, за что вы его так ненавидели, почему убили. Но чего ради вы так страшно уродовали трупы, устроили этот спектакль, изображали маньяка? Из-за вашей матери? Но как она связана со всем этим?
– Вы ясновидящий или гений, – тихо сказал Астахов, поставил свой пистолет на предохранитель и положил его на лавку рядом с коленом Гурова. – Только почему же вы не увидели самой главной причины, разглядели одни только следствия? – Михаил опустил голову и закрыл ладонями лицо.
Это был сильный человек. Даже сейчас Гуров не знал, чего от него ждать. Истерики, пожалуй, не предвидится. А как насчет всего остального?
– Вы поняли, что мать – единственный близкий и по-настоящему дорогой мне человек. Этот ублюдок издевался над ней, но она его любила. Из-за этого я ему все прощал. А она даже ребенка ему родила, братца мне. Я бы и это стерпел, если бы не случайность или судьба, не знаю. У меня была жена, беременная моим сыном. Она погибла из-за второго мужа мамы, из-за Россихина. Он просто столкнул ее. Она единственная не успела выбраться из того автобуса. Были свидетели. Я старался не верить, не думать об этом. Это было мучительно, но ради матери сошло бы ему с рук.
– Что произошло в тот день, когда вы его повесили? – спросил Гуров.
– Вы догадались? Он ударил ее. Я только вошел, а он как раз!.. Мать упала и потеряла сознание. А он брезгливо так кричал, что у женщин это хитрость такая. Я вспомнил жену и сделал то, что сделал. Ничего бы не было, если бы не еще одна случайность.
– Зачем вы толкнули под машину пьяницу-патологоанатома?
– Он начал меня шантажировать. За услугу я ему отдал все деньги, которые скопил за годы службы на Кавказе. Все, понимаете, а он стал снова требовать денег или обещал выдать меня и себя со своим поддельным актом. Можно было догадаться, что Россихин повесился не сам. Теперь уже черви его съели, и эксгумация вам не поможет.
– Вы перенесли месть с отца на сына?
– Мать проговорилась и подписала ему смертный приговор. Она рассказала о своих подозрениях священнику, а Вадим услышал. Оказывается, мама подозревала, что я убил ее второго мужа. Представляете, она с этим жила девять лет! Я не стал искушать судьбу, ненавидел их всех, весь род, понимал, что принесу матери новое горе. Я решил, что буду ухаживать за ней, как за ребенком, посвящу себя всего тому, чтобы хоть как-то искупить перед ней вину.
– Скажите, Астахов, а если бы вам был дан шанс прожить эти десять лет иначе, вы бы смогли обойтись без этих убийств? Скажите откровенно, с учетом нынешнего опыта. Выбрали бы вы жизнь, а не смерть? – после долгого молчания спросил Гуров.
– Жизнь? – Астахов повернул голову и впервые посмотрел сыщику в глаза. – А какая она? Там, на Кавказе, все было просто и понятно. Тут свои, там чужие. У тебя в руках оружие. Ты должен убить как можно больше врагов и сделать так, чтобы не погибли твои друзья. А здесь? Куда ни плюнь, везде подлость, мразь, обман.
– Чужая кровь что водица, – грустно сказал Гуров. – Есть такая поговорка, пришедшая из глубины веков. Вы как будто появились именно оттуда. Здесь синее небо, мирные люди, пусть и мерзкие и гадкие. Тут нельзя так же, как и там, убивать плохих и защищать таким вот образом хороших.
– Гад, он и на Кавказе, и в Москве гад! – уже не очень убежденно сказал Астахов.
– Вы не поняли главного, – с сожалением проговорил Гуров. – Здесь все сложнее. Ударив одного человека, вы обязательно заденете еще нескольких. Тут не война. Пойдемте. – Гуров встал, подобрал с лавки пистолет Астахова и выжидающе посмотрел на него.
Михаил поднял глаза, в которых была застарелая боль, и спросил:
– Куда?
– Все, что хотели, вы уже сделали. Теперь вам придется отвечать за все перед людьми. Таков закон, Астахов. Это хороший мир, только вы его не поняли. Здесь происходят несчастья, люди, увы, тоже теряют своих близких, иногда случаются трагедии. Но за них не убивают. Тут нельзя так поступать. Вы забыли, Астахов, что у нас даже смертная казнь отменена. Ваша мать вон к священнику ходила. Вы его спросите. Он скажет, что не ты давал жизнь человеку и не вправе ее отнимать. Пошли! Тебе еще многое придется обсудить с самим собой и прийти к какому-то выводу.
Астахов поднялся и пошел рядом. Сейчас он был на голову ниже Гурова. Широкие плечи бывшего спецназовца ссутулились и повисли. Еще несколько дней назад он выглядел моложавым крепким мужчиной. Сейчас рядом с сыщиком шел старик. Гуров вспомнил поговорку, что человек выглядит на столько лет, на сколько себя чувствует. А еще он, наверное, выглядит точно так же, как и его душа.
Астахов споткнулся, но не упал. Он шел, волоча ноги, и Гуров не видел, куда был направлен его взгляд. Хотелось бы, чтобы в себя.
От ворот бежали оперативники. С ними со всех ног летел встревоженный Крячко. Тут что-то кольнуло Гурова в спину. Он остановился и резко обернулся. На дорожке сквера в инвалидной коляске сидела женщина, маленькая и сгорбленная. Она смотрела на него.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
