Его глаза наполнились слезами, и Григорий вытер их платком. Что вызвало эти слезы, он точно не знал. Возможно, краткость жизни этого человека и ее трагичный конец. Снова обратившись к тетради, он поискал дату. Ничего.
Григорий перечитал текст. Удивительно, что несколько страниц могут сказать столь много о человеке — о его убеждениях, покладистом характере и нехватке образования. Чистые страницы были не просто не заполнены, от них веяло болью. Интерес Григория к запискам деда Дрю был сравним с его одержимостью поэзией Ельсина. Возможно, он и не был таким сильным, но слова Трофима, простые и неотредактированные, были «произнесены» на том же языке. Слова эти не касались непосредственно искусства, но говорили правду жизни, а значит, опосредованно имели отношение к красоте, даримой искусством.
Дедушка Дрю. Отец ее матери. Малограмотный крестьянин. Заключенный. Весельчак. Человек, который понимал, что стоит потратить последние дни на то, чтобы записать свои мысли, историю своей жизни. Интересно, сколько еще подобного рода записей оставили после себя безвестные и малообразованные жертвы коммунистической системы? Григорий подумал об архивах КГБ, которые только недавно рассекретили и открыли для широкой публики. Сколько там хранится конфискованных дневников, писем, рукописей, настолько же важных для потомков, как стихотворения Виктора Ельсина? Сколько непрочитанных человеческих исповедей пылится там? Они ждут, пока люди, похожие на Григория Солодина, сделают их достоянием гласности.
Исполненный энергии, он сел за компьютер. Этот перевод станет его первым подарком Дрю.
К трем часам все места в зале торгов аукционного дома были заняты. Люди с любопытством оглядывались по сторонам, словно надеялись увидеть Нину Ревскую собственной персоной. Дрю узнала нескольких постоянных посетителей аукционов «Беллера» — бизнесменов и частных лиц: специализирующийся на бриллиантах красивый торговец из федерального округа Колумбия; женщина средних лет, которая раз двадцать участвовала в торгах, когда выставляли ожерелья, но почти ничего так и не купила; молодой миллионер, который водит своих подружек на все аукционы независимо от того, что там продается, — драгоценности, мебель или вино; худой, лысеющий мужчина, никогда не принимавший участия в торгах, но исправно стоявший за буфетной стойкой, поедая бесплатное угощение. Сегодня угощали французским блюдом из свежих овощей, тонюсеньким печеньем с корицей и кофе из перколяторов. Один из пластиковых кувшинов с водой был почти пуст. Дрю сделала замечание стажеру.
Она не разговаривала со своей начальницей весь день. Время начала аукциона приближалось, и волнение передалось даже всегда невозмутимой Леноре. Сначала помощники не смогли вовремя принести дополнительные стулья для всех участников, а затем вышла накладка с поставщиками бесплатного угощения. Лоб ее изрезали морщины глубокого беспокойства.
Часы пробили четыре. Ленора выпрямилась и уверенно прошла к возвышению, на котором было оборудовано место аукциониста. На полированном деревянном столе стояли два полных стакана воды и ноутбук. Она молчала, но складки тревоги на ее лице разгладились как по мановению волшебной палочки. Все заняли свои места. Марк, грузный молодой охранник галереи, встал на верхней ступеньке. Дрю вместе с двумя мужчинами и дюжиной работающих в штате «Беллера» женщин села спереди у телефонов. Ажиотаж был настолько велик, что работа нашлась всем. Дрю прикрепили к № 201. Аргентинец проживал во Флориде, на Майами-Бич, и весь аукцион намеревался пролежать на пляжном полотенце. В трубке мобильного телефона Дрю слышала, как аргентинец время от времени затягивается сигаретой.
— Какая у вас погода? — спросил он таким тоном, что она догадалась: ему известно, что в Бостоне на этой неделе шел дождь со снегом.
— Неплохая, — вспоминая сегодняшнюю прогулку с Григорием до станции метро, ответила Дрю.
Приятный ветерок и расстегнутые пальто. Из-за повышенной влажности волосы его завивались колечками.
— Весна не за горами. Днем бывает довольно тепло.
Она увидела входящего в аукционный зал Григория. Его сопровождал неопрятного вида старик.
— А здесь просто чудесно, — делая очередную затяжку, сказал мужчина из Флориды. — Последние дни, как по мне, было довольно ветрено, но сегодняшний день — выше всяких похвал.
Дрю видела, что Григорий ищет ее глазами. Наклонившись вперед, чтобы не привлекать всеобщее внимание, она подняла над головой руку. Сработало. Он заметил ее. Незаметно помахав, Дрю провела рукой по волосам. Григорий кивнул головой и улыбнулся. Ямочки заиграли на его щеках… Послышался характерный звук включенного микрофона. Дрю взглянула на Ленору, которая щелкала по клавишам ноутбука. Позади нее зажегся ярко-голубым светом большой проекционный экран.
Сидя рядом с Золтаном, Григорий всеми силами старался не смотреть на Дрю. Она сидела у стены и была почти не видна, но он, словно желая убедиться в ее существовании, продолжал упорно поглядывать в ту сторону. Они с Золтаном с интересом рассматривали собравшихся в зале. Посетители сновали между рядами, листали каталог. За одним из высоких круглых столов стоял хорошо одетый молодой человек. Он обнимал за талию женщину в плотно облегающем платье. Юбка едва закрывала ей ягодицы. Женщина в буквальном смысле слова повисла на руке своего кавалера. Григорий подумал, что эта пара почти наверняка захочет приобрести обручальное кольцо. За ними, на верхней ступеньке ведущих на возвышение сходен, стоял как вкопанный охранник. Молодой человек с предельно серьезным видом смотрел в зал. Рукава его костюма не мешало бы подшить.
На возвышении аукционист перебирала на столе бумаги. Очень привлекательная женщина, на вид лет сорок. Ее изящную фигуру, словно перчатка, облегало темное платье, местами просвечивающее. На голове — небрежный шиньон. Француженка, да и только! Женщина заговорила, и шум в зале стих. Несколько сухим, хорошо поставленным голосом она поприветствовала собравшихся и попросила всех выключить мобильные телефоны.
— За исключением, конечно, тех случаев, когда они необходимы для работы.
Слабый, едва уловимый акцент. Напоминает голос диктора с радиостанции классической музыки.
На экране появилась фотография первого лота: два искрящихся на свету золотых браслета.
— Лот номер один. Два украшенных бриллиантами золотых браслета. Проба золота — двадцать четыре карата. Начинаем торг.
Женщина взглянула на экран ноутбука.
— Начальная сумма — десять тысяч. Кто даст одиннадцать?
Она говорила быстро, но четко. Ни следа редукции при произношении гласных звуков. Отлично поставленный голос!
— Кто-нибудь предложит больше десяти тысяч?
Сидевшая в первом ряду женщина подняла табличку со своим номером.
— Одиннадцать — дама справа! Кто даст двенадцать?
Молодой человек у телефона подал знак. Аукционист не успела закончить фразу, как неряшливого вида толстяк, сидевший в углу, поднял свою табличку.
— Тринадцать, — объявила аукционист. — Все согласны, что тринадцать тысяч — это максимальная цена?
