— Здесь порядочный трактир, мишутка. Здесь ни на кого не… кладут. Даже на бельничан в короне. — Збрхл явно не понял, поэтому она добавила: — Я беру свой голос обратно.
На лице Ленды не появилось ни малейшего признака удовлетворения. Она сидела, опустив голову и кусая губы.
Збрхл размышлял, морща лоб.
— В таком случае, — вздохнул Дебрен, — я предлагаю вернуться к сказанному ранее. Мы остаемся. Збрхл выезжает. Что делать с Гензой, не знаю, но это не…
— Ты с ума сошел? — перебила его Петунка.
— В жопу вас всех с такими предложениями, — прокомментировала Ленда. Впрочем, не столь убежденно.
— Кстати, преждевременными, — буркнул Збрхл. — Мы с предыдущим еще не закончили. Если Петунка могла свое «за» отозвать, то теперь может отозвать отозвание.
— Может, и может, — согласилась золотоволосая, — только не собирается.
— Бабы известны своей переменчивостью, — удивил он всех, криво усмехнувшись. Затем глубоко вздохнул, заполняя легкие холодным воздухом, плавающим по комнате дымом… и отвагой. Потому что для того, что он сказал потом, отвага была, несомненно, необходима. Особенно такие изумительные, как ты. Одним взглядом разбивающие мужские сердца. Такие, от которых невозможно глаз оторвать. И которых никак невозможно бросить. Никоим образом. Никогда.
Дебрен заметил, что покраснели оба, хотя, конечно, Петунка в два раза сильнее. Дроп присвистнул. Сила признания потрясла и его. А это было признание. Только та, которой оно предназначалось, поглупела насколько, что не поняла.
— Значит… ты говоришь, что я слишком легко меняю свое мнение? — уверилась она.
— Он не это имел в виду, — тихо сказала Ленда.
— Правда… иногда я что-нибудь ляпну, не подумав.
У Дебрена мелькнула грустная мысль, что все это вполне закономерно. Что от женских мозгов такие до боли однозначные заявления попросту отскакивают как мужицкие стрелы от хорошей бригантины. У него не было солидного опыта в этой материи, он был всего лишь любителем, который в лучшем случае мог сделать нерациональный вывод из двух ничего не решающих наблюдений. Правда, дело касалось не очень типичных женщин, но утешать себя этим он не мог. Реакции типичных его не интересовали. Знание тайников женской психики было ему нужно лишь постольку, поскольку это можно было применить к Ленде Брангго.
— Но если Дебрен говорит, чтобы ты уехал… то есть остался… нет, я верно говорю: мы будет голосовать за отъезд… Да? — Она посмотрела на Дебрена растерянными глазами ошеломленного подростка. — Я не запуталась?
— Сестра… — Ленда тоже выглядела не очень умной и лишь по сравнению с золотоволосой казалась такой деловой и сдержанной. — Он не совсем это…
— Хоррерррра! — Дроп недоверчиво крутил головкой, то укладывая, то поднимая украшающий ее хохолок. — Черррртовски ррромантично. Кррроме накррадывания в прррорроге.
— И кроме того, я дал слово, — быстро договорил Збрхл, у которого явно исчерпалась отвага. — Значит, я в любом случае не могу уехать. И обсуждать надо это, а не какие-то глупости. Да, так что же я хотел ска?.. А, да. — Почувствовав под ногами твердую почву, он снова сел на лавку. — Я придумал, как обойти правило ДТР. Я не верю, чтобы мужская линия этого прокля… то есть этого рода… ну, чтобы она тоже была для нас опасна. Ведь был же один Збрхл, который служил у Ганека III и не только живым вернулся, но с полной мошной. Так что меня случай с Выборином не убедил. Но чтобы быть спокойными, мы можем себя обезопасить.
— Как? — Петунка из охающего подростка вновь превратилась в зрелую, деловую, гораздо более притягательную женщину, хотя именно сейчас туман ошеломления в ее глазах сконденсировался и размыл синеву.
— Ты лишишь Вацлана наследства.
— Что? — Хозяйка очень быстро сообразила, что здесь не все ладно. — О чем это он, Ленда?
Однако та была уже на пределе. Ее взгляд, брошенный на Дебрена, не просто спрашивал о согласии или совете, но открыто требовал, чтобы на сей раз он взял груз на себя.
Прекрасно. «Премного благодарен, Ленда».
— Дебрен? — Петунка так же легко прочитала их немой диалог. — Ты можешь мне что-нибудь сказать?
По идее, он знал, что они к этому придут. Обольщался, конечно, но по-настоящему никогда не верил в то, что они договорятся и все трое без лишних вопросов присоединятся к его предложению. Поэтому успел подготовиться.
Ну и было кое-что еще.
— Я не хотел говорить. — Он едва заметно улыбнулся. — Во всяком случае, не сейчас. С нами еще слишком многое может случиться. Но коли уж мы так безнадежно застряли… Это не мое дело, однако вижу, что Збрхл… не совсем тебе безразличен. Он не простил бы мне, если б я смолчал, а с ним что-нибудь случилось.
— Ничего со мной не случится, — заверил ротмистр, однако никто не обратил на него внимания.
— Не финти, — бросила магуну Ленда. — Просто скажи ей. Ты только пугаешь беднягу.
— Меня напугать трудно, — проворчала Петунка.
Дебрен мысленно согласился с обеими.
— Вначале плохое, — вздохнул он. — У нас с Лендой нет уверенности, но многое, даже очень многое указывает на то, что в апреле 1407 года с твоей матерью случилось… ну, то же самое, что с тобой в ягоднике.
Збрхл бросил на него предостерегающий взгляд. Петунка даже не дрогнула.
— Кажется, я дала вам это понять, — сказала она спокойно. — Может, не совсем прямо, но…
— Да, знаю. «Иначе откуда бы взялись мы с Вацланом», — процитировал он. — Только тогда у нас было слишком мало камешков, чтобы сложить мозаику. Мы не знали… то есть Ленда не знала, что изображено на картине.
— Скажу один раз, — заявил Збрхл, — и больше повторять не стану: я не желаю, чтобы вы обвиняли Петунку в том, что изображено на картине. Не ее вина, что ее так грубо преследует проклятие. И нет причин публично…
— Есть, — оборвал Дебрен. — Если прошлое сцепляется с будущим, рану необходимо разбередить. Что же касается публичного обвинения — тут ты прав. Прости, Петунка. Я должен спросить, можно ли об этом говорить при Дропе и Збрхле. О Ленде я не спрашиваю, поскольку ей известно то же, что и мне. Хотя и ее можно отправить за дверь.
— Обойдется. — Петунка по-прежнему хранила спокойствие. — У меня нет секретов от присутствующих.
— Людей, — подсказал Збрхл, выразительно глянув на Дропа.
— Присутствующих, — повторила она с нажимом. — Не знаю, как с жизнью, но лицо мне Дроп от чертова нетопыря спас точно. За что, при всем моем бабском непостоянстве, я ему искренне благодарна.
Попугай надулся индюком. Збрхл умолк.
— У твоей матери, — продолжал Дебрен, — в апреле 1407 года было приключение с бельницким гвардейцем. Приключение, о котором, полагаю, она слишком много и с особым желанием дочке не рассказывала.
