— И вы думаете, им бы все это удалось? — спросила Клементина.
Гомелес пожал плечами:
— Их состояние огромно. И они готовы потратить его все до последнего цента ради достижения своей главной цели. Вспомните, ведь они не останавливались ни перед какими тратами ради того, чтобы сбылись пророчества.
— Но каков их план? — спросил Данфи. — Чего они на самом деле хотят?
Гомелес бросил на него внимательный взгляд.
— Они полагают, что, как только исполнятся все пророчества, на земле наступит Золотой век. Подавляющее большинство членов «Общества» не задумываются о том, что произойдет на следующий день после его наступления, так же как большинство из нас не задумываются о том, чем будут заниматься, очутившись в раю. Все просто хотят туда попасть. И точка. Но в отсутствие Вознесения или чего-то подобного, полагаю, «Общество Магдалины» превратит Европу в теократическое государство, христианскую версию Ирана Хомейни. Затем, как мне представляется, «Общество» займется тем, что попытается расширить свое влияние на обе Америки. А потом начнет великое очищение владений Меровингов от грешников. Я слышал, как они уже обсуждали подобные планы. Они называют это Прижиганием. И вот тогда пощады не будет никому.
Через час поезд прибыл в Триест. И именно там, в гостинице у моря, Данфи понял, что имел в виду Гомелес, когда говорил, что «нас не будет ни в одной стране на земле».
«Стенсил» представлял собой небольшое двухмачтовое судно в сорок пять футов длиной, с потрепанными парусами красного цвета и корпусом, который давно не мешало бы покрасить. Его изготовили в Чили в 70-е годы. На судне имелись две каюты: одна в носовой части, другая на корме. Кроме того, оно могло похвастаться элегантным салоном, отделанным красным деревом и тиком. Несмотря на обилие несомненных недостатков, у судна было по крайней мере два столь же несомненных достоинства: оно было из дерева, и оно было выставлено на продажу. Они купили его за 60 тысяч фунтов наличными, но Клем тем не менее не переставала бурчать, что гораздо практичнее было бы что-нибудь из стекловолокна. Гомелес не желал ничего слушать: он настаивал только на дереве.
Вечером они отплыли по прямому курсу к Венецианскому заливу. А у оконечности полуострова Истрия сменили направление. Повернув на юго-восток, устремились к побережью Далмации, где среди сотен крошечных островков и тысяч удобных бухточек могли легко затеряться.
Данфи не строил никаких иллюзий, нисколько не сомневаясь в том, что рано или поздно Управление все равно их разыщет. Прежде всего, конечно, допросят пограничника в Глоренце, затем быстро разойдется слух о старике, приехавшем в Триест, и о молодой парочке, его сопровождавшей, которая приобрела «Стенсил» и расплатилась за него наличными. После чего их начнут искать в близлежащем регионе, анализируя данные, полученные со спутников.
Поэтому плыли они большей частью ночью, причаливая только в переполненных пристанях для яхт или в хорошо защищенных заливах. И вот в течение этого плавания начало происходить нечто странное.
Гомелес нашел свое счастье.
Наверное, впервые в своей жизни старик испытал настоящую безграничную радость, которую чувствует собака, сорвавшаяся с поводка.
— В последний раз я ощущал нечто подобное в тридцать шестом году, — сказал он Клементине, — да и то вскоре меня чуть было не убили.
Клементина выполняла на судне роль капитана. С ней во главе они проделали зигзагообразный путь мимо сотен островов со странными названиями: Крк, Паг, Вис и Брач. В одной рыбацкой деревушке на острове Хвар они выкрасили корпус в черный цвет, но Данфи понимал, что этого явно недостаточно. Силуэт судна, его оснастку, паруса можно было без труда разглядеть. Пройдет какое-то время, и какой-нибудь сотрудник вашингтонского штаба ВМС обязательно рассмотрит их лодку на фотографии, сделанной со спутника. Данфи даже представил этакого зануду, занимающегося анализом снимков, сидящего за экраном Фреснела за длинным столом на складе с затемненными окнами и пристально всматривающегося в фотографии. Ему сказали, что Управление разыскивает опасного террориста. И вот изображение пристани в Сплите. Воды не видно из-за скопления яхт. И где-то в нижнем правом углу маленькое суденышко, красный парус которого напоминает тоненький капилляр, идущий по центру лодки. В точку! Медаль от разведки аналитику, а Данфи и его компании — черные вертолеты.
Ничего не поделаешь, другого выхода у них просто не было. В море им грозила ничуть не большая опасность, чем на суше, а, может быть, даже меньшая. Правда, они могли разделиться и отправиться в разные стороны, но у Данфи не хватило бы духу предложить нечто подобное. Они были нужны Гомелесу, и Клементина просто не стала бы ничего слушать.
Она полюбила старика как отца. Да его и трудно было не полюбить. Он обладал редкостным чувством юмора и располагал удивительным запасом интереснейших историй, невероятным для человека, вся жизнь которого прошла в заточении. Ночь за ночью, пока «Стенсил» скользил по волнам, Гомелес очаровывал Джека и Клементину своими удивительными рассказами, которым, казалось, никогда не будет конца.
Так могло продолжаться довольно долго. Из Данфи со временем наверняка получился бы превосходный моряк. Он делал успехи. Но очень скоро у старика начали проявляться признаки анемии, его состояние быстро ухудшалось. Клементина постоянно уговаривала его разрешить им причалить к берегу, с тем чтобы ему можно было сделать необходимые инъекции В-12.
Гомелес с ходу отвергал все ее предложения.
— Признаюсь, что я начал снова проявлять интерес к Лондону. Благодаря вам, моя дорогая. Но это все ни к чему. Мы здесь совсем по другой причине.
Данфи, провожая старика в каюту, тоже пытался обсуждать с ним его положение.
— Вы все равно не можете считаться последним, — пытался он убедить Гомелеса. — В таком роду существуют, наверное, десятки самых разных людей, которые могут претендовать на то, что являются потомками Меровингов. И даже если они всего лишь какие-нибудь дальние родственники, все равно…
Гомелес покачал головой.
— Значение имеет только одна линия наследования — прямая, — ответил он, снимая рубашку и готовясь ко сну. — И ее представителей вы можете узнать вот по этому знаку. — И он медленно повернулся к Джеку, чтобы тот мог рассмотреть отметину у него на груди — красное родимое пятно величиной с ладонь в форме мальтийского креста. — Родимое пятно, — пояснил он. — У всех представителей нашей фамилии оно было со времени… всегда. Поэтому, как видите, вопрос заключается не только в наличии документов, дающих право на некий титул. Есть и более зримые доказательства. Но я хотел бы и еще кое о чем с вами поговорить, Джек. Когда меня не станет, я хотел бы, чтобы вы кое-что для меня сделали. Для меня это очень важно.
В течение нескольких следующих дней здоровье Гомелеса стало стремительно ухудшаться. Ухудшаться начала и погода. Она установилась сырая и не по сезону холодная. Небо затянуло тяжелыми серыми тучами. И пошел непрерывный дождь.
