я знал, что умру. Единственным утешением было то, что меня не изнасиловали. Я просто засну и не проснусь. Это почти успокаивало, потому что у меня все болело, и я никогда в жизни так не хотел пить.
– Джори!
Я испуганно проснулся и посмотрел на пол сквозь щели. Доминик стоял посреди пола, положив руки на бедра и уставившись в потолок. Я знал, что он меня не видит, но все равно был в ужасе.
– Джори, черт возьми, я знаю, что ты где-то здесь. Ты никак не можешь быть дальше двадцати миль отсюда в любом направлении, а у меня нет трупа, так что я, блядь, знаю, что ты здесь!
Я сильно задрожал.
– Когда я найду тебя, я перережу тебе глотку, сукин сын!
Я замер, уверенный, что он слышит мое дыхание. Я следил за ним глазами, пока он не ушел. Я откинул голову назад и закрыл глаза, позволяя панике покинуть меня.
Логическим умом я понимал, что, если то, что сказал Доминик, было правдой, я все еще нужен ему, чтобы показать отцу Романа. Я все еще был ценен. Он хотел найти меня, потому что без меня у него были проблемы.
Я не понял, что снова потерял сознание, пока не услышал стук, и это меня разбудило. Я повернул голову и увидел Доминика за мгновение до того, как он выбил окно и закричал на меня.
На секунду я окаменел. Он выглядел так, как я и представлял себе дьявола. Его волосы развевались от ветра, а глаза, выражение лица были жестокими когда он кричал на меня, - мне показалось, что у меня остановилось сердце.
– Джори! – прорычал он, просунул руку в окно и выстрелил в меня.
Но он был на расстоянии не менее сорока футов, балансировал на лестнице - либо огромной, прислоненной к стене здания, либо встроенной в стену, - и держался. Он не мог оставаться достаточно спокойным, чтобы стрелять, и я отполз к дальней стене.
– Джори! – закричал он, и у меня началась гипервентиляция. Я не мог дышать, и даже когда он исчез, я все ждал, что он вот-вот появится на краю чердака.
Это был самый страшный момент. Когда в течение нескольких минут не было никакого движения, я опустил голову. Трудно бесконечно сохранять чувство тревоги и готовности.
****
Звук был постоянным, почти как сирена, и мне нужно было заставить его прекратиться. Я перевернулся, и в лицо мне ударил свет.
Я закричал, но не мог пошевелиться; мое тело было разбито, и не было даже слез, которые можно было бы пролить.
– Джори, – голос был громким, близким, рука в перчатке скользнула по моей груди. – Не двигайся, Джори. Лежи спокойно. Все может рухнуть в любую секунду.
Я прищурился от света, разглядел форму каски, цвет куртки. Пожарный. Меня начало трясти.
– Все в порядке, Джори, мы тебя спустим. Только не двигайся.
Я лежал, прислушиваясь к скрипу дерева, завыванию ветра, звуку бензопилы и гидравлического мотора чего-то большого. Когда я понял, что они прокладывают себе путь ко мне, меня начало трясти.
– Джори!
Крик, который я знал. Голос, который я знал. Я перевернулся, и все разом закричали, чтобы я не двигался. Сквозь щели я увидел море людей, залитую светом землю, Доминика на коленях, над которым стояли еще трое мужчин в форме офицеров. Прямо подо мной метался Сэм. Я попытался выкрикнуть его имя, но ничего не вышло; из меня вырвался только хрип.
– Джори, не двигайся!
Я почувствовал, как меня качнуло, понял, что сейчас упаду, еще до того, как произошел обвал и внезапное погружение. То, что я оказался на привязи, внезапно попав, как муха в паутину, было чудесно и пугающе одновременно. Я не был уверен, что она выдержит, и эта часть - быть так близко к спасению, но не совсем, ожидание - была самым страшным моментом из всех.
Когда я коснулся пола, лежа спиной на обломках разбитой полки, я наконец перевел дух. Внезапно появилось так много лиц, и меня так мягко подняли, перенесли на твердую землю.
– Джори, – Сэм опустился на колени рядом со мной, его глаза были красными и опухшими. Он выглядел потрепанным. – О, детка.
Я сильно вздрогнул, и все услышали этот крик одновременно.
Все было как в тумане. Доминик был на ногах, и у него был пистолет.
Когда он развернулся, я думал только о Сэме.
Потому что терять было нечего: Доминик попался, и он в последний раз отомстит тому, кто, как он думал, бросил его.
Доминик повернул голову вправо, а затем поднял руку с пистолетом. Он не колебался, не говорил и не угрожал. Он сделал то, что я знал: прицелился и выстрелил в своего лучшего друга, своего напарника на полжизни. То немногое, что во мне осталось, я использовал и оказался в объятиях Сэма.
– Джори! – Сэм вскрикнул, но в его голосе не было злости. В его голосе звучал ужас.
Я поднял голову и посмотрел в его опустошенные глаза.
– Сэм.
– О Боже, – его голос прервался, и он крепко обнял меня.
По мне разлилось тепло, обжигающее и болезненное.
– Нет! – крикнул Доминик сзади меня, и когда я повернулся, раздался хлопок, и он упал на колени. За его спиной стояли полицейские, их оружие было наготове.
– Не убивайте его! – закричал я, но это прозвучало скорее как шепот.
Доминик посмотрел на меня, потом повернулся и поднял пистолет.
Я напрягся, ожидая удара, но Доминик был погребен под кучей полицейских. Я испытал такое облегчение, что меня начало трясти. Если люди удерживали его, значит, он был жив. Я услышал, как он ругается, и сделал неглубокий вдох, прежде чем закрыть глаза. Я так устал.
– Джори, детка, пожалуйста, открой глаза, – умолял меня Сэм. Его голос надломился, и я почувствовал, как он дрожит. – Детка, пожалуйста.
Я попытался сделать то, о чем он меня просил, действительно попытался.
– Пожалуйста, детка... пожалуйста... – он плакал, и я никогда раньше не слышал, чтобы он так делал.
Я собирался заверить его, что со мной все будет в порядке, но на смену жару пришло оцепенение, за которым последовал холод.
Это было похоже на падение в холодный темный колодец.
Часть 10
