Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
тех, в которых уточек очищали от нефти Очень Эффективным средством для мытья посуды. И еще подчеркнуто напоминали ей, откуда взять средства. Белен предлагала ввести налог на роскошь, а богачи отвечали: кхм, что, простите? Как бы то ни было, все сводилось к вопросу понимания. Она уже не была такой привлекательной, как когда-то, и большинство людей занимались своими обычными делами, никак не ощущая на себе воздействия того, что так злило Белен, находили занятия поинтересней, желанней. Ее борьба превратилась в подобие затянувшегося брака не первой свежести.
Слушая, как один юноша разливается об Александрийском обществе, про которое сама она узнала в двадцать два года, когда еще во что-то верила, Белен уже начала потихоньку превращаться в бездетную, неугомонную бабку, а ее волосы поседели, как у деревенской ведьмы с картинки. Ей исполнилось пятьдесят два, хотя чувствовала она себя на все двести, учитывая преждевременную боль в костях (это окажется простым ишиасом). Она без лишнего шума публиковала результаты своего старого исследования по термоядерному синтезу и других проектов, украденных то тут, то там, и упрямо финансировала неизбежные судебные иски по интеллектуальной собственности за счет прибыли от правительственной лаборатории. Западный мир, богатые азиатские страны могли позволить себе медитские технологии для подавления выбросов в атмосферу, зато другие по-прежнему выживали, идя верным путем к миллиардным расходам и смертям миллионов (очевидно, незначительных) людей в случае, если дела хоть немного ухудшатся. Белен вбухивала время, деньги, усилия, всю свою сраную жизнь в тех, кто хотел видеть мир в огне, и поэтому когда Эзра Фаулер, несчастный наивный мальчик, заговорил о спасении мира от шестерых опаснейших человек, словно они хоть чем-то отличались от тех, с кем она сидела за одним столом (взять того же Джеймса Уэссекса или Нотазая, нажившего состояние, занимаясь явно не филантропией), Белен внезапно охватило желание спалить дотла эту комнату. Ущерб озоновому слою смягчат плоды ее трудов, проделанных, пока еще ей не было и тридцати лет, и которые, очевидно, все это время обеспечивали выживание планете, довольно большой ее площади, раз уж Белен сидела тут, в этой комнате и слушала, как патлатый малец разглагольствует о конце света.
Белен сразу же поняла, кто это.
Эзра.
Она помнила это имя, как и все, что слетало с губ Либби Роудс еще тогда, когда ей отчаянно хотелось чего-то. Признания, близости, а может, любви. Провалив курс Либби Роудс, Белен чуть не лишилась стипендии ЛАРКМИ, но, к счастью, оказалась полезна американскому ВПК и прошла весь курс заново: двадцать шесть блоков за один семестр. С такой нагрузкой работу пришлось бросить. Четыре месяца она жила на заварной лапше и старалась пореже звонить домой. За это время мать погибла из-за сильного землетрясения на Лусоне, правда не во время самого бедствия, а просто не получив надлежащей помощи. Вблизи места трагедии располагалась американская база, – Белен только так обо всем и узнала, – однако военные мало что могли потратить на кого-то столь… незначительного.
Мать умерла спустя несколько месяцев после извержения вулкана Пинатубо. По идее, от его последствий, но скажи кому об этом – на смех поднимут.
Все связано, и как раз этого никто не понимал. Если семья кукурузников из Айовы не ощутила последствий трагедии Филиппин сейчас, то ощутит позже, непременно ощутит, ведь экосистемы связаны, жизнь важна, и ничто в этом мире не исчезает бесследно. А у Белен тем временем не осталось причин возвращаться домой.
Получив приглашение на этот фарс под названием «Бал Александрийского общества», она загорелась жаждой крови. Какая ирония, она полжизни пыталась вытащить на свет божий секреты Общества, а тут ее запросто приглашают на закрытый праздник. Все же до нелепого прозрачно: ее звали для вида, будто она все еще могла что-то предложить, будто ей было еще что сказать. Нотозай к тому времени вовсю общался с правительствами, сбывая выданную Эзрой информацию в обмен на помощь полиции и военных для поимки шестерых опаснейших в мире медитов под руководством Атласа Блэйкли, известного партнера тайного общества, которое способно – но не желает – преобразить весь мир. Атласа Блэйкли, хранившего архивы столь уникальные и бесценные, что они могли бы изменить ход истории. Хранившего и ничего с ними не делавшего.
Торжественная часть мероприятия навевала слишком сильное уныние. Белен отправилась искать самого Хранителя, надеясь хоть как-то скрасить вечер. Хотелось придать перчинки, немного поиграть мускулами. Впрочем, и этого не вышло: такой тоски, как тогда, в кабинете у Атласа Блэйкли, Белен Хименес, наверное, в жизни не испытывала.
Казалось бы, глупость. Почти по всем стандартам, ее жизнь протекала очень тоскливо.
Нет близких друзей, родные давно умерли, замуж так и не вышла, детей не родила. Никаких серьезных отношений, одни романы да интрижки; не о чем вспомнить и не о чем рассказать со сладкой горечью в сердце.
Однажды влюбилась в профессора, которая профессором не была, зато воплощала силу, женственность, способность брать причитающееся… а на поверку оказалась очередной белой девушкой, считавшей, будто некая смутная цель, предназначение, куда важней будущего с Белен. Поздравляю, хотелось кричать, с тем, что ты – это ты, красивая, владеешь магией, которой пока даже нет применения! Родилась в стране, говорившей: «Дерзай и добейся величия!»
Но нет. Даже в Шотландии, глядя в глаза Либби Роудс, Белен не было так тоскливо, как в кабинете Атласа Блэйкли, когда она осознала оглушительную истину. Он тоже всего лишь… человек.
– Профессор Ха Аранья, – произнес он, будто некое грозное заклинание, – ваша репутация вас опережает. Скажите, а что значит эта Ха… Ах да, Хименес.
Белен вздрогнула, услышав свое старое имя. Она давно избавилась от него. Избавилась от прежней жизни, еще когда тесно ассоциировалась с той, кого выдающийся доктор Максвелл Т. Мортимер – великовозрастный мальчик, известный некогда просто как Морт, ныне один из отцов-основателей квантовой физики, – однажды завалил на экзамене. И над кем снисходительно посмеялся позднее, в интервью на вручении Филдсовской премии [36].
– Вы замужем, – поинтересовался Атлас, – или просто так взяли новое имя?
Мудак. Сам ведь знал ответ.
– Это девичья фамилия моей бабушки.
– Ясно. – Атлас выглядел моложе, чем она думала, и вместе с тем старше. Просто он устал, как и Белен, хоть и был почти на десяток лет младше нее. – И чем же я могу помочь, профессор?
– Сдохните, – ответила та. – Медленно. В муках.
Белен была разочарована, поняв, что не испытывает к нему ненависти. Она вообще ничего к нему не испытывала, а это, наверное, было еще хуже. Она… обманулась в своих ожиданиях. Как унизительно.
И грустно.
– Как я вас понимаю, – сказал Атлас.
– Вообще,
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
