Сабин кивнул, соглашаясь с решением брата. Они накрыли тело Вертера защитным куполом и перенеслись к хрустальному башмачку, как Антон в шутку называл дом Лики и Вертера. К тому времени уже стемнело, но в окнах почему-то свет не горел.
– Может быть, Лика отправилась на остров,– предположил Сабин,– но тогда нас должен был бы встретить Волк.
– Нет, она здесь,– Антон кивнул в сторону озера.
На фоне светлого пятна водной глади они без труда разглядели одинокую женскую фигуру. Лика стояла у самой кромки воды, уставившись остановившимся взглядом в ровную зеркальную поверхность, словно пыталась разглядеть что-то в чёрной глубине. По какой-то её особенной неподвижности, по опущенным плечам и безвольно висящим рукам братья сразу поняли, что она уже знает. Антон подошёл к Лике и обнял её за плечи, она повернулась к отцу и уткнулась лицом ему в грудь. В первый момент Сабину показалось, что она плачет, но он очень быстро понял, что ошибся, видимо, Лика также, как он сам, не могла пока излить своё горе в слезах.
– Как ты узнала, милая? – мягко спросил Антон.
– Это Волк,– в голосе Лики совсем отсутствовали интонаций, словно он был механическим,– он с самого утра сидел на берегу, даже есть отказался, а потом я вдруг услышала его вой. Он так жутко выл, словно плакал. Я выбежала на крыльцо и увидела, как Волк растворился в воздухе прямо у меня на глазах. Он отправился вслед за Вертером, да? Как он это сделал?
– Мистика какая-то,– пробормотал Сабин,– так не бывает. Вертер не мог поглотить сознание Волка, да и не стал бы этого делать.
– Я думаю, они теперь вместе,– Лика упрямо сжала губы, словно собиралась спорить.
– Давай мы сейчас отправимся к нам на остров,– миролюбиво предложил Антон,– тебе нужно отдохнуть, завтра будет непростой день.
– Нет, я хочу провести эту ночь рядом с ним, пока его тело ещё не превратилось в пепел,– в голосе Лики прозвучали железные нотки. – Где вы его оставили?
Антон уже открыл рот, чтобы попытаться отговорить несчастную женщину от этого тягостного мероприятия, которое, несомненно, только сильнее погрузит её в тоску и отчаяние, как вдруг услышал у себя за спиной голос брата.
– Можно я тоже посижу рядом с ним? – тихо попросил Сабин.
Лика кивнула, и они, взявшись за руки, побрели через лес к любимому холму Вертера. Антон проводил их тревожным взглядом и отправился домой, ему ещё нужно было сообщить трагическую весть Алисе и гному. Наутро он примчался на холм ни свет ни заря, тревога за брата и Лику мучали его всю ночь, поскольку от их похоронных посиделок Антон не ждал ничего хорошего. Как ни странно, ночное бдение явно пошло им обоим на пользу, хотя лица Лики и Сабина были слегка опухшими, а их веки покраснели от слёз, но из глаз исчезло выражение безнадёжности и потерянности. Пожалуй, даже гном выглядел более подавленным, чем любимая женщина Вертера. В тот момент Антон только подивился её спокойствию, но доискиваться причин не стал, момент был неподходящий. Причина раскрылась сама и гораздо позже.
Погребальный костёр устроили прямо там, на вершине холма, и хотя о смерти Защитника специально не сообщали, проводить его собралось много народу, склон холма был занят пришедшими ангелами практически до границы города. После похорон Лика так и осталась жить в хрустальном домике, переезжать к отцу на остров она отказалась, зато Сабин теперь стал постоянным гостем в её доме. Чаще всего их можно было застать у озера, ближе к вечеру они садились рядом на берегу и, глядя в прозрачную тёмно-зелёную глубину, говорили о том, кого им очень не хватало, кого они искренне любили и ждали. В один из таких вечеров Сабин решился рассказать Лике обо всём, что связывало его с Вертером, даже о том времени, когда он пытался сделать из него оружие против брата. Он словно бы исповедался перед женщиной погибшего друга, и она приняла его исповедь.
Как так получилось, что Сабин выбрал именно Лику, чтобы наконец открыть кому-то своё сердце? Антон не переставал удивляться этому странному выбору, ведь Лика всегда относилась к его брату с предубеждением и вполне обоснованной подозрительностью, да и Вертер не особо баловал Демиурга своим доверием. Похоже, только общая боль смогла разрушить эту преграду, сделав Лику и Сабина по-настоящему близкими людьми. Их ежевечерние бдения у озера сделались для обоих целительным бальзамом, словно изумрудная глубина поглощала их тоску, а водная гладь утешала и давала сил терпеливо ждать. Хотя, нужно признать, что это был очень странный тандем, вот уж кого Антон не ожидал увидеть в роли утешителя, так это своего брата, но каким-то образом это работало, причём весьма успешно.
Уже через пару недель Антон, исподтишка наблюдавший за дочерью и братом, с облегчением отметил, что кризис миновал, и психике Лики и Сабина больше ничего не угрожает. Увы, он явно поторопился с выводами, спектакль, для которого Игра в Реальность собрала вместе столько актёров, ещё не закончился, занавес пока не опустился, и исполнителям главных ролей ещё рано было выходить на поклон, срывая рукоплескания благодарной публики. Божественный дирижёр снова взмахнул своей палочкой, и яркие софиты осветили новую сцену спектакля в старых декорациях.
4 день изока, 789 год от Исхода
Вот я это и сделала. Сабин вернул мне память о прошлом воплощении, не сказать, чтобы так уж добровольно, пришлось проявить настойчивость, мягко говоря. Но в конце концов он сдался, только при этом смотрел на меня так тоскливо, словно прощался навсегда. А может быть, он действительно так думал, ведь я должна была вспомнить нашу страстную любовь с Алексом. Кто ж против такого устоит?
Да, теперь я всё знаю, но того что я ожидала найти, в моих воспоминаниях не оказалось. Не было между мной и Алексом никаких размолвок, да мы бы просто не успели за те неполные сутки, что нам отвела судьба. Это было похоже на ураган, который смёл все преграды между нами, даже чувства Зандера, который нам обоим был совсем небезразличен, не смогли нас остановить. Только смерти такое было под силу, и она не замедлила вмешаться, смерть, то есть, разделалась с моим ангелом, стерва, а меня пощадила. И где справедливость, дневничок? Нет её в этом мире. Он умер, но сохранил свою любовь, а я выжила, но потеряла самое дорогое, что у меня тогда было, и теперь я знаю почему.
Понимаешь, дневничок, вместе с воспоминаниями об Алексе я ведь вспомнила кое-что другое. Я вспомнила Сабина. Не понимаю, почему он мне не рассказал о своей роли в той давней истории. Неужели постеснялся? А ведь это он был тем венном, про которого рассказывал Зандер, и который в конечном счёте меня спас. Я вспомнила, как очнулась вся мокрая от растаявшей изморози рядом с двумя мёртвыми мужчинами, как тщетно пыталась привести их в чувство, а потом бросилась обратно в пещеру за Алексом, как внезапно Сабин возник у меня за спиной, восстав словно феникс из пепла. Наверное, тогда он и стал Демиургом. Как думаешь, дневничок? А потом он силой удержал меня от самоубийства и стал моим хранителем. Помню, как Сабин заставил меня расплакаться, чтобы боль не разорвала мне сердце, как отнёс домой, как навещал, присматривал за мной все те три года, что я прожила после ледяной пещеры. Наверное, только благодаря моему хранителю я тогда не наложила на себя руки, а вполне себе геройски погибла, защищая отца Алекса от Совета кланов.
