– Твой адвокат? – прохрипел Ник.
– Скажу тебе прямо, Ник. Мне много не дадут. Я ведь просто им на тебя не донес. На первый раз мне могут дать месяцев шесть, а может, и вообще осудят условно. Особенно если я во всем чистосердечно признаюсь и расскажу на суде присяжным о том, кто настоящий убийца.
– Но ведь ты же не будешь этого делать! – пробормотал Ник, словно со стороны слыша свой доносившийся откуда-то издалека голос.
– Я сделаю это только в том случае, если ты что-нибудь скажешь в полиции. Вообще-то мне нужно было все им рассказать в самый первый день. Я вообще не понимаю, как это меня угораздило во все это вляпаться. Наверное, я, по доброте сердечной, решил помочь приятелю, попавшему в очень скверную историю. Лучше бы я остался тогда в постели и спокойно спал. Так нет же, понесла меня к тебе нелегкая, и смотри, как все оборачивается! Наверное, мне давным-давно нужно было тебя заложить. Не знаю, почему я этого не сделал. Теперь поздно рассуждать, но, будь уверен, если ты хоть на миллиметр откроешь в полиции рот, я буду защищать свои интересы. В тюрьму я из-за тебя не сяду.
– Никому я ничего не скажу, – с трудом переводя дух, сказал Ник.
Эдди покосился на Ника с таким видом, словно получал от этого разговора большое удовольствие.
– Ну вот и молодец, – сказал он. – Держи язык за зубами, и все будет в порядке. Не распускай нюни, не теряй головы, и мы обязательно выкрутимся.
– Может, еще кофе? – спросила подошедшая с кофейником официантка.
– Нет, спасибо. С меня довольно, – с трудом выдавил из себя Ник.
2
Насколько было известно Нику, фенвикский клуб «Ракетка» носил это гордое имя совсем не потому, что его завсегдатаи были фанатичными приверженцами тенниса. Например, для Генри Хаченса он просто стал вторым домом. Хаченс работал на «Стрэттоне» финансовым директором в те времена, когда его должность более скромно именовалась «финансовым контролером». Хаченс работал на Мильтона Девриса двадцать пять лет, а с приходом Ника помогал ему подготовить все необходимые бумаги для продажи акций «Стрэттона» «Фэрфилд партнерс». Он блестяще справился с этой работой и всегда держал себя безукоризненно вежливо, хоть и немного суховато. Когда пришло время, и Ник, не желая вызывать Хаченса к себе, лично пришел к нему в кабинет и сообщил, что «Фэрфилд партнерс» хотят посадить на его место своего человека, Хаченс не вымолвил ни слова протеста.
Тогда Ник сказал Хаченсу чистую правду, но оба они знали, что, если бы Ник заупрямился, «Фэрфилд партнерс» наверняка не стали бы настаивать на новой кандидатуре финансового директора. Хаченс был очень опытный и умелый финансовый контролер старой закалки, а «Фэрфилд партнерс» кишели новоиспеченными финансистами, разглагольствовавшими о преимуществах интерактивной калькуляции и систем учета экономической добавленной стоимости. В их глазах Хаченс был живым динозавром, не желавшим рассуждать о «стратегическом планировании». «Фэрфилд партнерс» гораздо приятнее было иметь дело со Скоттом Макнелли, по их мнению, способным помочь Нику «поднять „Стрэттон“ на новый качественный уровень». В свое время и сам Ник днем и ночью мечтал о «новом качественном уровне», а теперь эти слова вызывали у него зубную боль.
– Давно не виделись, Ник, – сказал Хаченс, приветственно поднимая бокал с мартини, но не вставая из-за стола. – Желаете что-нибудь выпить?
Издали Хаченс казался пышущим здоровьем крепышом, но вблизи становилось ясно, что у него просто обычная для любителя выпить красная рожа. Казалось, он насквозь пропитан джином.
– Рановато еще, – пробормотал Ник, покосившись на показывающие одиннадцать утра часы.
– Ну да, конечно, – пробормотал Хаченс. – Вы же на работе. Какой пример вы подали бы тысячам своих подчиненных!
С этими словами Хаченс осушил свой бокал и подал официанту знак принести следующий.
– Да. Пока я вынужден ходить на работу.
– Слышал я о вашей работе, – потирая руки, сказал Хаченс. – В городе только и говорят, что об увольнениях. А в Бостоне вами наверняка жутко довольны! Подумать только, что моя скромная персона оказалась первой в бесконечном списке уволенных. За что такая высокая честь?
– «Стрэттон» очень многим вам обязан, – побледнев, пробормотал Ник. – Я всегда говорил вам, как высоко ценю ваш труд.
– Конечно, где бы вы нашли другого идиота, так старательно строившего себе эшафот!.. Спасибо, Винни, – поблагодарил Хаченс принесшего ему следующий коктейль пожилого официанта с клубным красным галстуком-бабочкой на бычачьей шее.
– Принесите мне, пожалуйста, стакан томатного сока, – попросил официанта Ник.
– Вы всех очень удивили, – заявил Хаченс, выудил из коктейля оливку и стал с задумчивым видом ее жевать.
– Мне очень нелегко давались такие решения. И я прекрасно понимаю, как трудно пришлось многим…
– Вы меня не поняли, – перебил Ника Хаченс. – Я не об увольнениях. Многие не думали, что из вас выйдет хороший директор. Никто не сомневался в вашей преданности «Стрэттону», но на роль его руководителя вы как-то не тянули.
– Что ж, – разглядывая большой каменный камин, белые скатерти на столиках и широкий ковер от стены до стены, протянул Ник. – Но сам Деврис…
– Мильтон тут ни при чем! – перебил Ника Хаченс. – Если бы он строил на вас планы, он еще при жизни назначил бы вас своим первым заместителем или на другую очень высокую должность, как всегда делается, когда руководитель выбирает себе преемника.
– Согласен, – стараясь не раздражаться, сказал Ник.
– Мильтон вам просто симпатизировал. Мы все вам симпатизировали, но, на самом деле, Мильтон считал вас слишком зеленым, – сказал Хаченс, изучая содержимое своего бокала. – Вы были таким рубахой-парнем. Казалось, вы готовы на все, лишь бы все вас любили. Настоящие руководители не такие. Мильтон считал, что вы не сумеете проявить жесткость, когда в этом возникнет необходимость. Но он ошибался. Какая ирония судьбы!
– Судьба гораздо ироничней, чем вам кажется, – сказал покрасневший от услышанного Ник. – Вот, взгляните.
С этими словами он вытащил из черной кожаной папки контракт, расшифрованный специалистами Эдди Ринальди, и подал его Хаченсу.
– Что это такое?
– Это я хотел бы услышать от вас, – ответил Ник, искреннее надеясь на то, что Хаченс не слишком пьян и что-нибудь поймет.
Водрузив на нос очки в тонкой проволочной оправе, Хаченс начал листать документ. Читая его, он несколько раз криво усмехнулся.
– Вот это да, – наконец сказал он. – Насколько я понимаю, это не ваших рук дело?
– Нет.
– О, Мильтон! Как жаль, что тебя больше с нами нет! «Стрэттону» без тебя придется туго… «Пасифик-Рим»! Ну и название! – пробормотал Хаченс, убирая очки в карман и протирая осоловелые глаза. – Кто это? Итальянцы или малайцы? Впрочем, я и сам догадываюсь, что джентльмены из Бостона решили утопить «Стрэттон» в Янцзы.[66]
