подарок, только с сапфирами, я получила и за рождение Джереми, еще через три года. Более того, на такие ценности были выписаны отдельные документы, с полным описанием изделий и упоминанием имени мастера, подтверждающие мое право владения ими. Впрочем, это я отвлеклась…
Маркиз Вэнкс, так и не смирившийся с удалением из герцогства Вольнорк, захандрил и умер от простуды. Мадам, получив свою вдовью долю, весьма, впрочем, скромную из-за оживившихся кредиторов, еле высидела траур и укатила в столицу. Там ее следы окончательно затерялись, и больше о ней мы не слышали.
Бежали годы, подрастали мои мальчишки. Старшему уже давно наняли гувернера: негоже наследнику расти с няньками. Младшему, Джереми, который удивительно напоминал отца упрямством и крепкой фигурой, этот самый отец, к моему ужасу, пообещал следующей осенью собственного пони:
-- Когда вам минет семь лет, сын мой, вы получите своего первого коня! – торжественно объявил он рыдающему ребенку.
-- Какого коня, Генри?! Ты что?! Ему всего пять лет!
-- Ему почти шесть, а следующей осенью будет уже семь, родная.
Джереми, попытавшийся слезами выжать из отца разрешение на одиночную прогулку в лес, задумался…
Мальчишек Генри любил подчеркнуто одинаково. Для него это было важно. Я уже знала, что именно вынесло его из уютного замка Эдвенч в большую жизнь, и прекрасно понимала, почему для него так необходимо равенство между сыновьями.
Да, Эдвард – наследник имени и рода, но и младший не будет обделен. Сейчас муж активно собирал деньги на расширение владений. Старшему перейдут наследные майоратные земли, младшему же отец соберет небольшое лордство сам.
Начинаться оно будет недалеко от этих земель. И первым селением для Джереми стала бывшая вдовья доля мадам Аделаиды. Дом давно восстановлен, а я не устаю радоваться предусмотрительности и хозяйственности мужа. Сейчас село это приносит отличный доход, как и маленькая деревушка рядом, купленная как раз к рождению младшего.
Сперва такое решение вызвало у меня неприятие:
-- Генри, не лучше ли назначить село матери в приданое леди Миранде? Мне кажется, так будет правильнее.
-- Нет.
-- Но почему?
-- Мы не знаем, где сейчас эта женщина.
-- Какая нам разница, Генри?!
-- Она могла выйти замуж.
-- И что?!
Генри вздохнул и пояснил:
-- Элиз, она могла выйти замуж за высокопоставленного придворного или чиновника. Кто знает, где и как ее мотает жизнь. Она может вернуться и в суде попытаться оспорить право на эту землю. Мадам Аделаида, если ты вспомнишь, не отличалась порядочностью.
-- Но точно так же она может оспорить эту землю и у Джереми.
-- Нет. К тому времени Джереми будет объявлен лордом земель. А вот Миранде закон такой защиты не предоставит. Так что ее приданое – золото.
-- Понятно… -- протянула я.
За эти годы расположение графини Гернерской к моей семье только упрочилось. Граф, сейчас уже молодой и сильный мужчина, три года назад официально принявший под свою руку графство, к матери относился весьма трепетно, это было известно всем. Он по-прежнему был холост и это меня слегка напрягало…
Бывал он в наших землях всего два раза. Несколько раз мы с мужем и детьми ездили по приглашению графини на Рождество в Гернер. Леди Миранда за эти годы изрядно подросла, и я видела прошлой зимой, какие взгляды девочка кидает на молодого красавца.
Сейчас малышке исполнилось уже семнадцать лет, но пока еще она даже не просватана: я уговорила мужа не торопиться. Год назад барон Эргонский приезжал с предложением брачного союза, но Миранда с детства терпеть не могла рыхлого отпрыска этой семейки. Потому, хотя Генри и считал брак выгодным для девочки, настаивать он не стал.
Мы сидели вечером в его кабинете и чаевничали, как в старые добрые времена.
-- Элиз, пойми, я не хотел бы девочке такой судьбы. Граф умен и порядочен, но чем ближе к власти, тем тяжелее жизнь. Многие этого не понимают, боюсь, что и Миранда не может оценить все здраво.
-- И все же, дорогой, давай не будем торопиться. Ты решил свою судьбу сам, как и я. Дадим им шанс.
-- Дадим… -- со вздохом согласился муж и пояснил: -- Я получил письмо от графа. Он собирается навестить нас ближе к осени.
Вот уж чего в нем всегда не хватало, так это – романтизма. Честный, упрямый, заботливый. Иногда слишком властный, не склонный к компромиссам…
В пылу ссоры я однажды, давным-давно, обозвала мужа «сухарем». Конечно, потом я извинилась, тем более я знала, что не права. Он вовсе не был сухарем, просто большую часть эмоций предпочитал прятать. Да, не романтик, что уж тут. Зато удивительно надежный и порядочный.
Стать отцом леди Миранде он не смог, но вот дядя из него получился совсем неплохой. Он искренне баловал малышку, но слабо себе представлял, как росла девочка, чем интересовалась и прочее. Зато беспокоился о том, чтобы оградить ее и в дальнейшей замужней жизни от бед.
Я любила своего мужа и уважала его, и тем удивительнее стал для меня его неожиданный подарок. Он как-то неловко протянул мне довольно большой прямоугольник, завернутый в холстину.
-- Это тебе, моя леди.
Сперва я подумала, что там очередной набор украшений – под тканью чувствовалась твердая поверхность. Муж всегда дарил мне именно такие, дорогие и полезные подарки. Драгоценности, роскошную ткань или просто горсть золотых львов.
-- Что там? – я немного схитрила, смотрела на мужа с любовью, не торопясь открывать. Пусть сначала расскажет, где и как выбирал камни и уговаривался с ювелиром, почему взят такой рисунок для оправ и прочие важные мелочи. Даже такого, слегка занудного и педантичного, я любила его…
Неожиданно Генри смутился, что было на него не слишком похоже:
-- Там… Понимаешь, Элиз… Там подарок, только он не такой…
Это было что-то новое и
