и все это время не прекращая двигать бедрами.
Этот человек целовал всем телом, сочетая движения члена с выпадами языка, навалившись на меня так, чтобы я не задыхалась, но все же дразня мои сверхчувствительные соски своей грудью. Он удерживал меня на той же грани, где находился сам, и я не знала, сколько бы еще выдержала, пока не спалила бы всю комнату дотла.
– Мне нужно… нужно… – мои глаза в исступлении искали его. Куда подевались все слова?
– Знаю, – он вновь захватил мои губы и пропустил руку между нами, доводя меня своими талантливыми пальцами до очередного оргазма, – и снова сверкнул свет, снова за ним последовали гром и тьма, когда я рассыпалась под ним вдребезги.
Удовольствие захлестывало волнами, разбиваясь об меня вновь и вновь, оставалось только цепляться за плечи Ксейдена и ждать в блаженном смирении.
– Прекрасно, – прошептал он.
Стоило мне успокоиться, как его ритм нарушился, он прижал мое колено к своей груди и вошел еще глубже. Я двинула бедрами навстречу, пот катился с нас градом, пока я с невероятным увлечением наблюдала, как он сходит с ума. Я обожала то, как он теряет самообладание так же, как боялась потери своего. Я качнула бедрами, и он застонал, закинув голову, а потом вонзился в меня на всю длину. Раз. Второй.
На третий он вскрикнул, затем содрогнулся внутри меня – и его сила хлестнула полосами теней, и расколола деревянную мишень с другой стороны окна.
Разлетелись щепки, и Ксейден выкинул новую волну тьмы, чтобы защитить нас от обломков. Затем тени отступили, и кинжалы осыпались на пол рядом со мной.
Он был столь же потрясен, столь же заворожен происходящим, как и я, пока мы лежали и смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться после того, что можно было назвать полнейшим безумием.
– Никогда не терял контроль настолько, – сказал он, перенося свой вес на одну руку и убирая волосы с моего лица второй.
Такое ласковое движение, такое непохожее на все, что мы сейчас испытали, что я не могла не моргнуть и не улыбнуться.
– Я тоже. – Я улыбнулась до ушей. – Хотя мне раньше и терять контроль было не над чем.
Он рассмеялся и перекатился на бок, прижав меня и положив мне под голову мускулистую руку.
Я принюхалась к дыму.
– Я…
– Подожгла шторы? – Он поднял бровь. – Да.
– Ой. – У меня не хватало сил устыдиться, поэтому я просто провела пальцами по его щетине. – А ты – потушил.
– Да. А потом сразу уничтожил твою мишень, – он поморщился. – Принесу тебе новую.
Я взглянула на шкаф.
– И мы…
– Да уж, – он поднял брови. – Да и кресло тебе понадобится новое.
– Это было… – А я ведь даже штаны с него не до конца сняла, и смятая сорочка так и висела у меня на плече.
– Ужасающе идеально. – Он взял меня за подбородок. – Надо привести тебя в порядок и уложить спать. Будем волноваться о… комнате потом. Забавно, но твоя кровать – как раз единственное, что мы не разворотили.
Я села, чтобы убедиться, что кровать и правда выжила, и рядом сел Ксейден, придвинувшись ко мне. Я тут же потеряла интерес ко всему, кроме его мускулистой спины и синего следа, наложенного Сгаэль.
Я осторожно потрогала узоры, задержавшись кончиками пальцев на выпуклых серебристых шрамах, и он напрягся. Короткие тонкие линии – слишком четкие для кнута, слишком бессмысленные в своем порядке, но ни разу не пересекающиеся.
– Что с тобой случилось? – шепнула я, затаив дыхание.
– Тебе правда хочется знать?
Он явно напрягся, но не отодвигался.
– Хочется.
Они не выглядели случайными. Кто-то ранил его специально, со злым умыслом, и теперь мне хотелось выследить этого «кого-то» и сделать с ним то же самое.
У Ксейдена заходили желваки, когда он оглянулся через плечо и встретился со мной глазами. Я закусила губу, зная, что сейчас может случиться что угодно. Он может отгородиться, как обычно, а может и впустить меня.
– Их так много, – пробормотала я, проводя пальцем вниз по спине.
– Сто семь, – он отвернулся.
От этого числа застыло все внутри, и моя рука замерла. «Сто семь». Это число называл Лиам.
– Столько несовершеннолетних ребят получили метку восстания.
– Да.
Я передвинулась, чтобы видеть его лицо.
– Что случилось, Ксейден?
Он убрал мои волосы со лба, и выражение, мелькнувшее на его лице, было так близко к нежности, что у меня екнуло сердце.
– Я увидел шанс на сделку, – сказал он тихо. – И воспользовался им.
– Что еще за сделка оставляет с такими шрамами?
В его глазах бушевало внутреннее противостояние, но наконец он вздохнул.
– Такая, по которой я понес личную ответственность за верность ста семи детей лидеров восстания, а взамен нам позволили сражаться за свою жизнь в квадранте всадников – вместо того, чтобы казнить нас вместе с родителями, – он спрятал глаза. – Я выбрал вероятность гибели вместо ее неминуемости.
Жестокость предложения и его жертва ради спасения остальных потрясла, словно настоящий удар. Я ласково погладила его щеку и повернула лицо обратно к себе.
– И если кто-то предаст Наварру… – я подняла брови.
– Тогда моей жизни конец. А шрамы оставлены в напоминание.
Вот почему Лиам говорил, что обязан ему всем.
– Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.
Особенно учитывая, что не он поднял восстание.
Он посмотрел на меня так, словно видел меня настоящую до самых глубин.
– Тебе извиняться не за что.
Когда он хотел было встать, я схватила его за руку.
– Останься.
– Нельзя. – Две морщинки пролегли между его бровями, он что-то искал в моих глазах. – Люди будут говорить.
– Когда это меня волновало, что обо мне подумают другие? – я применила против него его же слова и села, положив ладонь на метку на его шее. – Останься со мной, Ксейден. На вынуждай умолять.
– Мы оба знаем, что это плохая идея.
– Зато она наша.
Его плечи поникли – и я знала, что победила. На эту ночь он мой. Мы по очереди прокрадывались из комнаты, чтобы помыться, и наконец он скользнул в постель рядом со мной.
– Только в этих стенах, – тихо произнес он, и я поняла, что он имел в виду.
– Только в этих стенах, – согласилась я. Мы не в отношениях, ничего подобного. Учитывая нашу иерархию, это была бы… катастрофа. – Мы все-таки всадники.
– Я просто сам себе не доверяю, если кто-нибудь скажет…
Я поцеловала его губы, заставив замолчать.
– Я знаю, о чем ты. Это… мило.
Он касался губами моей кожи.
– Я не милый. Пожалуйста, не принимай это за мягкость или доброту. Ты только пострадаешь, и что бы ты ни делала… – он зарылся лицом в мою шею, глубоко вдохнув. – Не влюбляйся в меня.
Я гладила его помеченную руку и молилась, чтобы со мной сейчас не происходило ровно это. Вот эта ошеломительная борьба желания и удовлетворения в груди – это же последствия того, что я кончила не один раз, а целых три, да? И не более того.
– Вайоленс?
Я посмотрела в окно, на бесконечное черное небо, и сменила тему, чувствуя, как с каждой секундой тяжелеют веки.
– Как ты догадался, что я смогу заклинать молнии?
Он вытянулся, чтобы прижать мою макушку подбородком.
– Я так подумал в ту ночь, когда Тэйрн направил в тебя свою силу, но сомневался и поэтому ничего не сказал.
– Правда? – я заморгала, пытаясь вспомнить, но мозг наполнялся приятным глухим гулом, уступая сну. – Когда? – мои глаза сомкнулись.
Его руки сжали меня сильнее, мои ноги прижались к его штанам, когда я задремала.
– Во время нашего первого поцелуя.
* * *
Когда я проснулась, Ксейдена уже не было, но я не удивилась. Шокировало уже то, что он вообще остался на ночь.
А как насчет того, что я нашла на тумбочке букет весенних фиалок? Мое сердце воспарило. Теперь я была в полной заднице.
Он даже собрал все обломки в кучу в углу,
