водой, содержатся змеи, и шестом с крючком на конце подцепил бушмейстера. Он положил змею на землю, наклонился и схватил ее за шею, прежде чем она смогла что-нибудь предпринять. Потом он принес бушмейстера к нам и показал его клыки; они подвижны, и если основные клыки сломаются, у этой змеи имеются еще запасные, которые лежат плоско на челюсти. Сеньор Бразил дал змее укусить стеклянное блюдце, и было видно, как брызнул яд.
Прошлой ночью был конец карнавала, и все жители города метались взад-вперед перед отелем, по единственному кусочку приличной мостовой. Шум стоял невообразимый, на всех были самодельные карнавальные костюмы, некоторые просто превосходные. Здесь существует обычай опрыскивать друг друга на карнавале духами или эфиром, который попадает в глаза и замораживает их. Сегодня чертовски жарко, пот катит с нас градом. В Куябе, говорят, прохладнее. Сегодня утром мы разговаривали с немцем, только что прибывшим оттуда, и он сказал, что сейчас там ходит свыше сотни автомобилей Форда — неплохо для места, расположенного за две тысячи миль вверх по реке! Он сказал также, что прибыл на „Игуатеми“ — том самом судне, на котором должны ехать мы, что кормят на нем хорошо, но комары не дают житья. Говорят, в новом парке держат в неволе пару ягуаров, хочу сходить посмотреть на них.
Туалетные здесь весьма примитивные. Совмещенный с душевой ватерклозет так грязен, что следует смотреть себе под ноги, куда ступаешь, но папа говорит, что в Куябе будет еще хуже.
Нам необычайно повезло — мы достали билеты, и весь наш багаж доставлен на борт „Игуатеми“ в целости и сохранности. На судне будет страшно тесно, но поездка вверх по реке обещает быть интересной. Места, которые мы пока что видели, ужасающе однообразные, хотя в этом отношении здесь, пожалуй, не так плохо, как на Миссисипи.
Мы решили не затруднять себя бритьем, пока будем плыть в Куябу, и у меня на щеках уже щетина двухдневной давности. Рэли выглядит отъявленным негодяем, каких часто видишь в фильмах о диком Западе, от которых кровь стынет в жилах.
* * *
25 февраля 1925 года. Вот уже два дня, как мы выехали из Корумбы, и прибудем в Куябу в следующий понедельник вечером, если только не помрем со скуки. Судно рассчитано лишь на двадцать человек, а везет около пятидесяти пассажиров. Идем мы со скоростью трех миль в час по малоинтересной, заболоченной местности, но сегодня однообразная картина сменилась холмистым ландшафтом. Спим мы в гамаках на палубе, и это вполне удобно, если бы не комары. Они уже сейчас достаточно досаждают, но, говорят, станут совсем несносны к вечеру, когда мы войдем в реку Сан-Лоренсу. В первую ночь было так холодно, что пришлось встать и надеть две рубахи, носки и брюки. Однообразие действует удручающе, и нет возможности хоть как-нибудь поразмяться. После этого путешествия Куяба покажется раем!..
Большинство пассажиров — „турки“ (так зовут здесь выходцев из Балканских стран), владельцы небольших лавчонок в Куябе. Их жены тараторят без умолку и всякий раз, когда близится очередная кормежка, скучиваются вокруг стола, словно стервятники. Пахнет на борту отвратительно! Мы без конца пристаем к берегу, чтобы пополниться дровами для котла, причем при погрузке тщательно считают каждую палку, которую отправляют к нам на борт.
Пока что берега реки сплошь покрыты кустарниковым леском, за которым громоздятся скалистые холмы высотой футов в восемьсот. Иной раз показываются аллигаторы, и всюду у кромки воды видны журавли и грифы. Из-за толкучки на палубе нечего и думать о том, чтобы достать ружья и пострелять аллигаторов.
27 февраля. Папа говорит, что это самая тухлая, скучнейшая речная поездка, которые он когда-либо предпринимал; до Куябы еще три дня пути, и мы считаем каждый час. Мы все еще плывем через болотистую местность, хотя и не по реке Парагвай, так как позавчера вошли в Сан-Лоренсу, а прошлой ночью — в реку Куябу. Сан-Лоренсу известна своими комарами, которые плодятся в обширных болотах; в среду ночью эти насекомые налетели на нас тучами. Крыша над тем местом, где мы едим и спим, была черной — буквально черной от них! Ложась спать, мы обернули головы рубашками, не оставив даже отверстий для дыхания, ноги тоже обмотали рубахами, а поверх накрылись макинтошами. Другой напастью были термиты. Они не давали нам покоя около двух часов, кружились вокруг ламп, пока у них не обгорали крылья, и мириадами падали на палубу и на стол.
Сегодня мы видели нескольких капибар. Одна из них стояла на берегу в каких-нибудь восемнадцати ярдах от нас, когда мы проплывали мимо. Просто трагедия, что вся эта местность на сотни миль кругом совершенно не населена и никак не используется. Мы подымаемся вверх по реке черепашьим шагом, до того медленно, что сегодня нас обогнали двое в лодке. Они скоро ушли вперед и скрылись из виду.
Невелика радость — рассматривать берег; с тех пор как мы покинули Корумбу, он ничуть не изменился: все те же перепутанные заросли ползучего вьюнка да бананообразные листья дикого щавеля; у самой кромки воды видны норы онса-ягуаров, растительность вокруг вытоптана. Позади возвышаются, подобно башням, толстые деревья самых различных пород, они занимают полосу ярдов в двадцать шириной, а за ними начинаются болота, уходящие вдаль, насколько хватает глаз; их однообразие нарушают лишь одиночные группы болотных деревьев, похожих на мангровые. Время от времени попадаются какие-то зловонные разводья, обиталища анаконд и рассадники комаров. Подчас болото подходит прямо к реке, и никакого берега нет. Здесь масса грифов и ныряющих птиц, похожих на бакланов; у них длинные шеи, и, когда они плывут, это придает им сходство со змеями. Jacares (аллигаторы) водятся только там, где есть грязевые или песчаные отмели, на которых можно погреться.
Сегодня был сильный дождь, и температура понизилась примерно до той, какая обычно бывает летом в Англии. Во всяком случае, ожидается похолодание — приближается сухой сезон. Папа говорит, что ему не приходилась тут бывать в настоящий сухой сезон, и он думает, что насекомые будут не так несносны, как в 1920 году.
Сегодня к нам пожаловала новая чума. Это mutaca, нечто вроде слепней, которые ужасно больно жалят. Мы перебили их великое множество, но отца и Рэли они все-таки здорово покусали. Разумеется, на нас живого места нет от укусов комаров. По чему мы сильно стосковались — это по фруктам, но пока мы не попадем в Куябу, их нельзя будет достать. Вообще же кормят нас
