кнопку, чтобы полностью выключить его.
— Можно примерить? — Я чувствую, как моя кожаная куртка, висящая на стуле, выскальзывает из-под спины. — Это лучшая куртка, — выносит свой вердикт Хлоя. — Я хочу точно такую же. Где их продают такими состаренными?
Я заставляю себя рассмеяться, как делала это всю неделю, чтобы Клэй видела, что она не сломила меня.
— Эта была доведена до созревания в обугленных дубовых бочках.
Она округляет глаза.
— Шучу.
Думаю, благодаря Арми, я здесь единственная, кто знает, как делается бурбон.
— На самом деле это просто годы износа, — объясняю я. — Нужно поработать над ней.
Хлоя вскакивает, встает рядом со мной, просовывает руки в куртку, и я совсем не против того, что она не спрашивает разрешения. Пусть Клэй видит, что и без нее мне есть с кем проводить время.
Я поднимаю взгляд на Хлою, ее светлые волосы едва достают до плеч, когда она сжимает молнию с обеих сторон и рассматривает потертую кожу. Ее юбка развевается, когда Хлоя кружится, и на ее месте даже можно представить Клэй.
— Тебе идет, — замечаю я.
— Определенно горячо, — воркует Кертис Харбор слева от меня. — А было бы еще горячее, если бы под ней ничего не было.
— Фу, — морщится Хлоя.
Но затем она переводит взгляд на меня, и что-то мелькает в ее глазах, словно она сама задается вопросом, понравилось бы мне это.
Но вместо Хлои я вижу перед собой другую девушку. Клэй лежит в моей постели, и я расстегиваю куртку и покрываю ее тело поцелуями.
От этих образов я сжимаю бедра.
— Ладно, дай номер своего поставщика, — просит Хлоя, снимая куртку. — Куплю такую же.
Но я останавливаю ее.
— Не снимай, — говорю я, надеясь, что Клэй слышит каждое мое гребаное слово, и мне плевать, насколько по-детски я себя веду. — Можешь походить в ней сегодня, если хочешь.
Я слышу хруст, вздох, а затем крик Эми.
— Клэй!
— Дерьмо, — рычит кто-то, и я не в силах сдержать улыбку, узнав голос Клэй.
Упс. Кто-то только что пролил свой кофе.
— Уверена? — уточняет Хлоя.
— Тебе идет.
Она снова надевает куртку и садится на свое место, и забавно, что я ревновала Клэй из-за разговора с ней, а теперь сама использую ее, чтобы заставить Клэй ревновать.
Ненавижу себя это. Ненавижу себя за такое поведение.
С Клэй покончено. Почему во мне бурлит желание заставить ее страдать? Почему так приятно, когда она знает, что сегодня я могу переспать с кем угодно, будто она ничего не значит?
Но когда мисс Киркпатрик начинает урок, мне не удается забыть о том, что она тоже находится в этом классе. Прямо позади меня.
Я не сомневаюсь, что она была абсолютно честна со мной. Ее сердце принадлежит мне.
Но Клэй сама все испортила. Она сделала то, что произошло между нами, грязным, и теперь каждое воспоминание о том, что я чувствовала рядом с ней и как держала в объятиях, покрыто дерьмом: теперь я знаю, что не могу ей доверять. И всегда буду ждать, что меня снова пошлют, потому что я устраиваю ее только на каких-то условиях. После занятий. Когда поблизости никого нет.
Моя мать позволила тому, что творилось у нее в голове, медленно съедать себя заживо. Темные места. Отчаяние. Клэй сильно ранила меня. Но у нее не будет шанса подвести меня к краю.
После урока я выхожу из кабинета, с каждым шагом удаляясь от нее по коридору на следующее занятие, и сегодня мне тяжелее, чем раньше, но в конце концов я добираюсь до дома.
Я добираюсь до дома, так и не позволив Клэй подойти ко мне и убедить в том, что мы влюблены и она скоро расскажет об этом своим друзьям. Не сегодня, но скоро.
Нет.
Включаю телефон, и на меня сразу обрушивается шквал текстовых и голосовых сообщений, пропущенных звонков, жужжащих и звенящих, и я тут же открываю номер Клэй, мой большой палец зависает над кнопкой «Заблокировать контакт».
Я не прочитала ни одно из ее сегодняшних сообщений, но мне очень хочется это сделать. Я скучаю по ней. Мечтаю узнать, что она не может без меня.
Упав на кровать, прислоняюсь спиной к стене, держа палец над экраном. Наконец я нажимаю на кнопку, блокируя дальнейшие звонки, и стираю ветку сообщений, чтобы не перечитывать их.
Отогнав все сомнения, я отсекаю нас друг от друга во всех своих аккаунтах в социальных сетях. Это не значит, что она не увидит меня или у нее не будет такой возможности, но, вероятно, теперь наступит осознание того, что я настроена серьезно.
Она недостаточно хороша для меня.
Раздается стук в дверь, и, прежде чем я успеваю оглянуться, Арми просовывает голову в комнату.
— Билеты? — спрашивает он.
Билеты?
А, на спектакль. О, черт. Как я могла забыть об этом? Я всего лишь дублер, так что выступать не буду, но я сшила костюмы, а Арми и Айрон всегда поддерживают меня. Быстро проверяю список пропущенных звонков, чтобы убедиться, что от Ламберт ничего нет.
— На столе, — отвечаю я.
Он заходит внутрь и находит билеты для всей семьи. Я взяла по одному на каждого, даже если придут только двое или трое.
Директор ничего не написала по поводу сегодняшнего выступления. Мне бы понравилось, если бы Каллум сдержал свое слово, но, с другой стороны, я отчасти рада, что теперь он отстанет от меня.
Поднимаю взгляд на Арми и говорю ему:
— Вы не обязаны приходить.
— Мы хотим прийти.
Я робко улыбаюсь.
— Даллас не хочет приходить.
— Даллас будет занозой в заднице до конца своих дней.
Точно.
Арми плюхается на кровать рядом со мной, он на целых полторы головы выше меня, поэтому я даже не напрягаю шею, чтобы посмотреть на него.
Достав что-то из кармана, он протягивает мне ключ на старом кольце.
Я беру его.
— Что это?
Изучаю серебряный ключ, который выглядит смутно знакомым.
— Назовем это запоздалым подарком на день рождения от Мэйкона, — поясняет Арми.
Мне требуется минута, но затем я все-таки вспоминаю.
— «Ниндзя»?
Мэйкон купил себе этот мотоцикл, еще когда служил в морской пехоте, и никому не разрешал на нем ездить. Хотя и не пользовался им уже несколько лет. «Ниндзя» стоит в гараже под брезентом.
— А я думал, ты начнешь прыгать от радости, — говорит Арми, когда я не улыбаюсь и не делаю сальто из-за того, что наконец-то у меня есть собственный транспорт.
— Разве я когда-нибудь прыгала от радости? — с улыбкой спрашиваю его. — Почему он не отдал его сам?
— Ты ведь знаешь почему, — отвечает он. — И не благодари его. Мэйкон только разозлится из-за этого.
Я хихикаю, когда братец соскальзывает с кровати. Я почти уверена, что он прав.
Поэтому вместо Мэйкона я благодарю Арми:
— Спасибо.
Он подмигивает и уходит, забирая с собой билеты на сегодняшний спектакль.
Я смотрю на ключ — ключ от моего собственного мотоцикла — и вспоминаю, как чувствовала себя Клэй, держась за меня в тот раз, когда ехала со мной.
Раздается звонок телефона, и я на мгновение закрываю глаза, желание ответить слишком велико, его невозможно отрицать. Но потом я понимаю, что заблокировала ее номер. Это не она.
А затем до меня доходит…
