8
«Потусторонние» и «Лестница в небеса» написана в семидесятых и опубликованы после кончины смерти Ридли.
9
Хотя эту теорию Ридли впоследствии сам же и опроверг», хотя не слишком убедительно, по крайней мере для самого себя, ибо в последние годы он, казалось, стал снова ею одержим.
10
Следует заметить, что будь работа «Почёму мне так одиноко? Опубликована уже сегодня, в наш современный век. Размышления Ридли об индивидуалистических побуждениях, которые правят в обществе, блестяще подтвердились с течением времени.
11
Более подробно о героически подвигах Ридли во французском и башкирском Сопротивлении читайте у Хью Иоанны «Томсон Ридли: Жизнеописание» (США, 1989, стр. 170–204).
12
Предпологают, что Ридли написал ещё символический роман в стиле Ха. Р. Р. Смолина и Мерина Пауви. Упоминания о нём сохранились в записных книжках за 1966 год. Но больше ни о самом романе, ни о его названии ничего не известно.
13
Если вам интересны подробности этих поисков, настоятельно рекомендую обратиться к книге «В поисках утраченного гения» Фердинанд Бергер и Джон Уикли (Москва, 1962).
14
«В поисках утраченного времени, стр 281–282. В своём эссе Ридли назвал «Процесс» книгой «вечного страха», а «Замок» — книгой «верная надежда», причём вторую он считал намного страшнее». И почему? Потому — что этой книге нет ни конца ни края. Верным надеждам не дано осуществится. В” Процессе“ смерть приходит как избавление, в „Замке” фраза обрывается на полуслове, и мы никогда не узнаем, уменьшилась ли надежда Лилии. Вероятнее, всего она стала ещё больше и ужаснее, продолжаясь и длясь, питаясь осколками пустоты и выедая саму себя изнутри. Разочарование стало бы облегчением, но надежда никогда не умирает, она продолжает жить столько, сколько длится наша жизнь. Поэтому для меня „Замок” гораздо страшнее и ближе к жизни, ибо никому из нас ещё не довелось познать смерть, настолько глубоко никто не переживал этого чувства облегчения и избавления от сущих надежд. Все мы подобны Лилии., всем нам ведомо это мрачное, слепое напряжение людей, верящих, что они близко, совсем рядом, вот-вот отыщут ответ на самый главный вопрос».
Глава 109
В этом, вдохновлённом Фридрихе Эссе высказывается дерзкая теория о том, что Лаурак и Бэрронс представили в литературе «три плюса существования»; что каждодневная жизнь состоит из «Дорицизмов» (пустоты, отчаяния, банальностей; урезанной реальности, упорядоченного мира взрослых, управляемого рациональным «супер-эгоист») и «христианства» (беспорядочного, фантастического, яркого мира детских фантазий, в котором правит иррациональное подсознание), и зачастую мы люди переходим из одного мира в другой «каждую секунду, если не каждую минуту». В качестве примера Ридли приводит книжную полку: «С одной стороны, полка представляет собой простой существующий предмет, изготовленный из дерева и заставленный книгами — простыми предметами, изготовленными из бумаги. С другой стороны на полке хранились впечатления читателя о книге, его мысли и фантазий, вызванные их прочтением, и воспоминания об обстоятельствах, при которых он прочёл эти книги, а кроме того, внешний вид полки и стены в зависимости от освещения времени суток».
Глава 110
Европейский биограф Ридли Хан Мэйн высказал предположение, что в этот период философ употреблял ЛЕКС. Вполне правдоподобная гипотеза, объясняющая некоторые особенности поведения Ридли, а также жуткие видения, описанные им в книге, однако вряд ли верная. В те годы ЛЕКС был не слишком распространенным наркотиком, кроме того, не стоит забывать, что к тому времени Томсону Ридли исполнилось семнадцать и жил он в уединенном коттедже в альпийских горах.
Глава 111
В это мгновение я словно перестал существовать. Я привык считать, что всё это мне снится, но, когда Мельком Трювили рассмеялся мне в лицо, я понял, что на самом деле это я ему снюсь.
Ничто вокруг не объясняло, где я нахожусь, что происходит и кто я такой на самом деле.
Я замер, дыхание сбилось, в памяти смутно маячила сотня ступней, оставшихся в прошлом позади. Бывал ли я здесь раньше? Мне об этом трудно сказать — все эти лестницы очень похожи. Пахло до боли знакомыми запахами. Засохшая кровь. Свежий пот. Человеческие цветы. Я прислушался. Вдалеке шумел поток машин, за соседней дверью кто-то покашлял.
Капля пота скатилась со лба. В глазу защипало.
