И он не разрешил при этом присутствовать местному врачу, хотя тот очень настаивал … С ним еще была такая женщина … такая фамилия … несуразная … Нерзавецкая! Точно, я еще подумал, а почему не Мерзавецкая? Ей бы очень пошло …
– Что было написано в заключении?
– Я сейчас уже точно не помню … Что-то насчет задержки развития, предрасположенности к слабоумию … И рекомендации о помещении всех детей в специальный интернат.
– Вы помните, что это были за дети? Мальчики, девочки? Сколько их было?
– Это были мальчики … Очень тихо себя вели, не плакали, я обратил на это внимание … Их было, кажется, семеро … Да, семеро …
– Где это заключение?
– Нефедов увез его с собой. Может быть, есть у этой дамы – у Нерзавецкой, она руководит интернатом, насколько мне известно.
– Вы бывали в интернате?
– Да, генерал три раза брал меня туда в качестве врача-специалиста. Но это была чистая туфта – я никого не осматривал и рекомендаций никаких не давал!
– Вам известно, что дети, которых вы якобы обследовали и о состоянии здоровья которых вы подписали заключение, на самом деле не были больны?
– Я не знаю … Сергей Юрьевич приказал … Мы не могли его осушаться … Ни я, ни Ишханов …
– Ишханов тоже был информатором у Нефедова?
– Я точно не знаю … Наверное, тоже … Но он так боялся Сергея Юрьевича …
– Что вам известно о работах, которые полковник Нефедов проводил по исследованию воздействия электромагнитных излучений на мозг человека?
– Практически ничего … Этими работами Сергей Юрьевич руководил еще до того, как меня сюда перевели, и потом я не специалист по высшей нервной деятельности … Правда, поверьте мне, я об этом ничего не знаю.
– Но такие работы проводились?
– Да, проводились. Но я …
– Кто из известных вам лиц принимал участие в этих работах?
– Была целая группа … они жили уединенно, на даче у Драгайкина … Но все потом уехали.
– У вас за время проживания здесь была любовница?
– У меня? Да, мы встречались … За это время были разные женщины …
– Перечислите.
– Сперва, когда я работал еще в лагпункте, мы … сблизились с Аделиной. Это жена заместителя начальника лагеря Семеняки. На самом деле по паспорту ее звали Анфиса … Потом, когда меня перевели в город, встречаться стало неудобно … В городе я познакомился с Владленой … Особенковой, женой Тимура Шакирова. Он часто уезжал, он работал по части снабжения на машиностроительном заводе … А потом и с ее сестрой Анфисой …
– Бывали ли групповые половые сношения с присутствием Нефедова?
– Да … Бывали …
– Насколько часто? Кто в них принимал участие?
– Почти каждый раз, когда Сергей Юрьевич приезжал сюда … Мы вдвоем … или втроем с подполковником Белясем … Из женщин бывали сестры Особенковы …
– Две женщины на троих мужчин?
– А больше и не надо … Одну Анфису обслужить … она в три дырки принимает … и троих уделает …
– Вы знакомы с полковником Лахтиковым?
– Нет, такого не знаю …
– Вы знакомы с профессором Оратынцевым?
– Затрудняюсь ответить … Возможно, мы виделись у мадам Софии …
– Вы знакомы с Матвеем Матвеевичем Хохолевым?
– Да, мы встречались.
– Кто вас познакомил?
– Подполковник Белясь …
– И какие взаимоотношения у вас были с Хохолевым?
– Он предложил мне услуги по переправке драгоценностей … на большую землю …
– Вы воспользовались его услугами?
– Да, несколько раз …
– Напишите, сколько и какие драгоценности вы передали Хохолеву для передачи на большую землю и в чей адрес вы это переправляли.
– Слушаюсь …
– Вы знакомы с Сергеем Патеевым?
– Нет, впервые слышу …
– Кого из представленных на этих рисунках и фотографиях вы знаете или просто встречали? Посмотрите внимательно.
– Вот этого человека я встречал у мадам … Это Матвей Матвеевич Хохолев … Это жена Халилова Альфа – она работает вместе с Матвеем Матвеевичем … Это сестры Особенковы – младшая и старшая … А больше никого я не знаю …
– Что вам известно про торговлю наркотиками в городе?
– Только то, что наркотики можно было достать в заведении у мадам … Но я не пользовался! Я еще когда учился, попробовал, но вовремя остановился …
– На сегодня достаточно. Подпишете протоколы.
– Да, да, конечно. А что будет со мной? Я вам все рассказал… Сергей Юрьевич мне обещал прикрытие …
– Разберемся. Уведите его.
Когда врача увели из-за ширмы вышли оба генерала и присели к столу, за которым сидел Свиридов.
– Ну-с, Николай Константинович, что думаете?
– Фантастика какая-то! Ненаучная …
– Вот то заключение, которое было написано Нефедовым и подписано под его давлением. Почитайте.
На бланке городского отделения 3-го Главного управления Минздрава СССР без номера и даты шел текст:
«Медицинское заключение.
Комиссия в составе: главного психиатра городского Управления здравоохранения Ишханова Г.Я., главного специалиста по лечебной работе. Беликова А.А. и главного педиатра специального лечебного учреждения Бекмурзаева Т.Б. осмотрела детей на предмет освидетельствования.
Комиссия ознакомилась с родовыми картами и историями болезни:
1. Васильева Бориса, 13 мес. от роду
2. Кузовенина Александра, 15 мес. от роду
3. Джубановского Олега, 11 мес. от роду
4. Вознюкова Александра, 20 мес. от роду
5. Ложникова Петра, 17 мес. от роду
6. Толоконникова Дмитрия, 14 мес. от роду
7. Самохина Василия, 19 мес. от роду
Восьмая строка перечня была тщательно стерта.
Комиссия в результате всесторонних исследований установила:
1. Дети родились вне зарегистрированного брака у матерей-одиночек.
2. В соответствии с анализами крови у всех без исключения наблюдается фенилкетонурия в различной степени.
3. У всех обследованных ярко выражены признаки аутизма, что выражается в неспособности к общению и отсутствии интереса к окружающей среде.
Комиссия рекомендует специализированное лечение перечисленных детей в условиях стационара.
Подписи: гл. психиатр Ишханов .......
гл. специалист Белков .......
гл. педиатр Бекмурзаев ......
Секретарь: Нерзавецкая К.С. ......»
Через текст от руки наискосок шла надпись чернилами:
«Заключение утверждаю. Детей поместить в специальное лечебное учреждение. Полковник Нефедов С.Ю.» и размашистая подпись.
– Где же ты достал этот уникальный документ, Свиридов?
– У Ишханова нашли среди прочих бумаг, связанных с Нефедовым. Ему памятник надо поставить за сохранность документов – думаю, что такой есть только у самого Нефедова.
– Что было на стертой строке, установили?
– Ерлыкин Олег, 26 месяцев.
– И почему он не попал в эту группу?
– Мать его не отдала, а потом спрятала.
– У Нерзавецкой не может быть этого документа?
– Вряд ли. Она только кляузы да доносы строчить мастерица – вот то, что она написала
