и общественные движения, примирить социальные страты России по всей ее вертикали – от высшей аристократии и дворянства (белые) до крестьянства, новой интеллигенции советского разлива, «низового» народа в целом (красные). А какое количество полутонов, разных симбиотических образований возникало на тех или иных этапах развития России в виде Советского Союза, особенно мощно в период Отечественной войны 1941–1945 гг.! Как менялось отношение к своей исторической родине, как примиряло это грандиозное событие по спасению отечества красных и белых, мужиков и бывших помещиков!
Реальная панорама движения мощных пластов народной жизни, взятая без всякого исключения и оговорок, помещающая в себя все слои и классы русского общества, нуждается в ответственном понимании и осторожной интерпретации, чтобы разобраться в окончательном отношении всех, без исключения, русских людей к своей родине, к России в период колоссальных потрясений самого крупного масштаба, к которым относятся и преобразования в русской деревне в 30-е годы. И, разумеется, без такого «крупного» понимания коллективизации в России не обойтись, когда мы встречаемся чуть ли не с единственным произведением в русской литературе, созданным не просто по горячим следам данного события, но представляющим из себя адекватную картину этой второй революции в России в XX веке, после 1917 года. Шолоховская «Поднятая целина» (ее первая книга) представляет из себя единственный пример такого рода.
Без сомнения, ментальность русского крестьянина была искажена самым сильным образом во времена испытаний процессами коллективизации. (Мы не акцентируем внимания на том, что жертвами этих процессов были почти все народы тогдашнего СССР, мы берем «фокусный срез» русского крестьянства, представленного, к тому же, у Шолохова в его донском изводе).
В этом месте кратко заметим, что своих ответов требует и ситуация с эпохой террора и массового распространения лагерей по всей территории страны в те же годы. Там также происходили процессы деформации положительного, культурно-основательного, жизненного для народа в целом начала, что создавалось и воспитывалось в нем на протяжении столетий и стало главным фундаментом русского государства. И на этой «площадке» реальной истории ментальность народа была сильнейшим образом поколеблена и искажена. Остается диву даваться, как наш народ все же нашел в себе силы справиться с испытаниями Отечественной войны и последующим восстановлением страны из разрухи, как чудесным образом он «стартовал» к самым вершинам культуры и образования в 50-60-е годы.
Таким образом, без полученных и проанализированных ответов на данные, принципиальные вопросы нашего недавнего прошлого, мы будем повторять исторические «зады» и вызывать недоверие у своего народа. (Речь идет об ответственности э л и т ы, с чем в России всегда были определенные проблемы).
* * *
Значение книги М. А. Шолохова «Поднятая целина» имеет значительно более глубокую идеологическую и культурно-историческую подоплеку, чем это видится при первом подходе. Социальные преобразования русской деревни, происходившие в 1930-е годы прошлого столетия и связанные, прежде всего, с изменениями формы собственности на землю, тесно переплетены с психологическими и социально-нравственными аспектами отношения к результатам революции и новой социальной реальности основной массой народа.
Вовлеченное в революцию русское крестьянство опиралось на лозунг, выдвинутый вначале эсерами и подхваченный далее большевиками: «Землю – крестьянам», что, по мнению большинства крестьянского населения России, окончательно закрывало нерешенные реформой 1861 года имущественно-земельные отношения в государстве. Это стало в итоге решающим фактором, определившим поддержку русской деревней революции 1917 года. Несмотря на то, что начавшаяся сразу после победы советской власти продразверстка, проводившаяся в условиях военного времени и с редкой жестокостью, сразу оттолкнула часть крестьянства от идей социалистического преобразования России, – в целом, после окончания гражданской войны, особенно при частично реализованной политике НЭПа, русский мужик поддержал основные принципы социального преобразования деревни.
Немаловажную роль в этом процессе сыграла выработанная в России на протяжении столетий практика совместного, общинного использования земли, которая определяла, в том числе, и конкретные формы социально-психологической организации деревенской жизни. Идея коллективизации в своем очищенном от перегибов виде и в идеальных построениях жителя села вполне коррелировалась с исходными представлениями русского крестьянства об особой форме – коллективно-общинной – собственности на землю.
В этих фундаментальных основаниях и кроется драматическая противоречивость процесса коллективизации в русской деревне, которая так или иначе, несмотря на драконовские формы ее осуществления, в целом была поддержана основной массой людей русской деревни.
Эта внутренняя противоречивость присуща многим произведениям авторов советской литературы о процессах коллективизации, проходивших в 1930-е годы в СССР. Она присуща и «Поднятой целине» М. Шолохова. Сама история ее создания говорит о невозможности отдельного авторского сознания, даже гениального, как у Шолохова, в пределах краткой исторической эпохи увидеть завершение социальных процессов по преобразованию тысячелетней истории земледельчества в России и изменению форм жизни основной массой населения государства.
С присущей ему художественной и мировоззренческой правдивостью Шолохов не мог себе позволить написания агитки в духе мгновенного и сказочного преодоления всех противоречий жизни людей на селе. Да и завершение второй книги романа, произведенное им почти три десятилетия спустя, очень далеко от оптимистических выводов и победных маршей. В рамках второй книги Шолохов раскрывает исторический народный оптимизм, показывая народную смеховую культуру, выраженную с бессмертной силой в характере деда Щукаря и в целом в атмосфере данной книги. Этот оптимизм не является конкретным ответом на окончательное утверждение новых форм социальной жизни в деревне, но создает определенную защитную среду, «снимающую» трагические результаты трагических процессов коллективизации в России в онтологическом смысле.
Значение романа «Поднятая целина» в истории русской литературы выходит далеко за пределы собственно литературной традиции и ставит его читателя на грань такого постижения жизни, где глубинный исторический просмотр развития русской деревни, ее преобразования в соответствии с неодолимыми потребностями предвоенного времени сочетается с художественной правдой и высокой образностью на уровне лучших образцов русской литературы. Этот роман также является подлинным документом исторической вспашки самых основ русской жизни, связанных с крестьянством.
Творческий коллектив, работавший над выпуском в свет научного издания «Поднятой целины» проделал громадную работу, прежде всего по сверке всех изданий романа. Были исправлены явные технические ошибки, редакторское своеволие, носившее, в том числе, и идеологический характер, восстановлен текст произведения, максимально близкий к авторскому замыслу. Особую роль в данной работе сыграл Ю. А. Дворяшин, подготовивший для обсуждения и впоследствии в печать обновленный текст романа, ставший автором текстологического послесловия к нему и примечаний к данному изданию. Вспоминается активная и требовательная роль покойного ныне А. М. Ушакова в подготовке окончательного текста, в страстном погружении в варианты разночтений и всегда находившего единственно правильное решение, соответствующее авторской воле и его духу. Большую роль в работе над изданием сыграла Е. А. Тюрина.
Появившееся научное издание «Поднятой целины» вкупе с
