Поднимаюсь на чердак. Не знаю, зачем. Я не собираюсь проверять состояние дома и все ли вещи взяты. Я верну его Василине, сделаю возможное и невозможное чтобы вернуть. Даже если не захочет принять. Мне он ни к чему, она должна была понять это. Мне только она нужна. Всегда только она.
Чердак, как и следовало ожидать, не опустошен до основания. Это невозможно — тут столько всего! И старый шкаф, и машинка швейная. Платье из скатерти… Дотрагиваюсь до него, сжимаю в руке. Подношу к лицу и вдыхаю ее запах… И снова поток воспоминаний. Школа, постановка Шекспира. И Мотылек — прекрасная до дрожи в коленях. Кидаю платье в угол, на стол. Закрываю лицо руками. И тут замечаю, что промахнулся. Оно на полу, возле большой пыльной книги. Подхожу, поднимаю. Под ним книга — «Атлас СССР», ужасная древность, вещь из давнего прошлого, хранимая непонятно зачем. Из него выпадают рисунки. И тут комок сжимается в горле. На рисунках изображен я. Только на сказочного принца похож… Так вот каким Мотылек меня видела? Рисовала меня и не призналась ни разу. Целая стопка рисунков. Когда она сделала их? Что чувствовала в тот момент? И убил ли я окончательно последние ростки этих чувств?
На меня в один момент будто лавина обрушивается. Уже не важна ни злость на судьбу, на Мотылька, на друга бывшего. Понимаю одно — не могу без нее. Моя маленькая Джульетта. С самого начала как залип на ней, помешанным стал, так никогда и не мог из головы выбросить.
Понимаю главное — я должен вернуть ее. Немедленно. Прямо сейчас. Нет сил ждать ни денечка. Я должен упасть перед ней на колени.
Глава 30
POV Василина
Греция
Дорога к дому вдоль набережной. Прислушиваясь к скрипящим на ветру мачтам, иду домой, думая о своей разбитой мечте. Чувствую себя одинокой и неприкаянной как никогда.
Свежий бриз касается горячих щек. Пульс стучит почему-то так, словно бегу. Неужели подействовали мысли об Артуре? У меня всегда была сумасшедшая реакция на этого мужчину. Хотя, возможно на него так реагирует каждая.
Он подумает, что я снова убежала. Наверное, так и есть. Вот только билеты были куплены сразу — туда и обратно. Но как же тяжело было именно в этот раз покинуть родной город. Еле заставила себя сесть в самолет. Так странно — именно теперь у меня был повод бежать без оглядки. Ведь Артур до основания меня разрушил, не оставив ничего. Получил наконец то, что хотел. Исполнил последний штрих своей мести. Утром, после ночи в казино я поняла, что от меня ничего не осталось. Потому что несмотря на всю месть, руины гордости и самоуважения, разбитой жизни целой семьи — ночь с ним была для меня счастьем. И когда он касался меня, каждая клеточка моего тела вопила о любви.
Так не должно быть. Конечно, мы любим не за что-то, а вопреки. Но нельзя любить своего врага. Того, кто тебя ненавидит и с грязью смешать рвется. Это саморазрушение, путь в никуда. И я бегу по этой дороге, несусь навстречу локомотиву по имени Артур, чтобы он раз и навсегда уничтожил меня.
Я ни за что бы не ушла в то утро из казино, если бы не была вынуждена. И покупатель, о встрече с которым я договорилась в Греции. Врожденное чувство ответственности. Глупо, да. Я могла бы послать все к черту и остаться с Артуром в постели. Впервые в жизни встретить вместе рассвет. А потом ждать, когда прогонит.
Но я должна показать дом покупателю. Нам это место теперь не по карману…
Тороплюсь домой, уборки предстоит много, завтра первый показ. Физический труд отвлечет меня от нелегких мыслей. Прогонит хотя-бы на время душевные терзания.
Готовлюсь к наведению чистоты, переодеваюсь в самое древнее барахло: старые брюки цвета хаки и футболку Лисы, которую она одела всего раз и заявила, что больше не станет носить вещь с дурацкой надписью: «Я твоя конфетка». Это был подарок Ромы прошлый День Влюбленных, который парочка как раз в Греции провела. Позже, летом, Лиза хотела помыть этой футболкой полы. Но я ее остановила. Вот сейчас решила найти ей подходящее применение, раз Лиса не носит. Надела резиновые перчатки, наполнила ведро горячей мыльной водой и начала с окон на веранде. Через полчаса я была мокрая как мышь, и умирала жажды. Едва положила тряпку, чтобы сделать перерыв — раздался звонок в дверь. Неужели покупатели? Но мы договорились на послезавтра! Неужели решили застать врасплох, чтобы сбить цену?
Открываю дверь — во рту пересыхает моментально. На пороге стоит Артур. Ветер раздувает его светлые волосы. Руки в карманах выцветших джинсов, на лице — нечитаемое выражение. Меня сразу начинает трясти мелкая дрожь.
И тишина. Такая напряженная, глубокая, что на секунду возникает ощущение, что мир остановился. В этом безмолвии серебристый свет глаз скользит по мне с головы до пят, жадно, изучающе, словно Артур лет десять меня не видел, и мы не расстались только позавчера… Затем, более медленно повторяет осмотр, останавливаясь на каждом изгибе моего тела, заставляя сжаться под этим откровенным оценивающим мужским взглядом.
Едва выдерживаю — не могу дышать, сердце неистово колотится. Отвожу глаза, потому что мне хочется смотреть на него не менее жадно. Пытаюсь изобразить возмущенное удивление его визитом. А в глубине души меня затапливает оглушающая радость от того что он здесь. И безумная надежда… Что не безразлична ему, поэтому приехал.
Взгляд Артура останавливается на моих губах, пока стараюсь подавить предательскую дрожь в разгоряченном теле. С ужасом чувствую огонь, разгорающийся внутри, облизываю губы и замечаю, как жадно он ловит это мое непроизвольное движение. Изо всех сил стараюсь найти силы, чтобы остаться спокойной.
— Что ты здесь делаешь? — стараюсь произнести как можно равнодушнее. — Ну и сюрприз.
— Правда? — Артур проходит вперед, захлопывает за собой дверь и встает напротив меня, отчего меня сразу в жар бросает. — Ты не ждала гостей?
Вопрос ставит меня в тупик. Беспомощно показываю жестом на свою одежду, грязную и мокрую, на перчатки, которые машинально начинаю стягивать с рук.
— Едва ли я оделась бы так, ожидая кого-то. Зачем ты здесь?
— Приехал поговорить. Почему ты снова убежала, Мотылек? Так и собираешься дальше порхать по жизни? — Глубокий волнующий голос, в котором слышится едва заметная насмешка, и в то же время — волнение, обволакивает меня, заставляя осознать, как много значит для меня то, что Артур здесь. Чувства, которые так тщательно давила в себе все это время, хоронила, убивала — оживают и рвутся наружу, грозя поглотить полностью.
Хочу ответить безэмоционально и ровно, но как это сделать, когда его глаза продолжают жадно смотреть на мои губы?
— Разве сам не знаешь? — посылаю взгляд, полный возмущения и гнева. — Ты вынудил меня бежать. Мне уже никогда не порхать, только ползать… Но видимо ты этого и добивался?
— Нет, я совсем не этого хотел, — тихо отвечает Артур.
У него хватило наглости, произнеся эти слова, улыбнуться мне и сделать еще шаг навстречу, оказавшись вплотную ко мне, так, что я почувствовала тепло его тела, и начала дрожать еще сильнее.
