Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
- Ты бы его не остановил, даже если бы попытался. Ну что, ты бы его к стулу привязал?
- Я не знаю. Но я и не попытался. А он… Он понял, что это у меня истерика такая, он меня валерьянкой кормил, а толку мне было от той валерьянки…
Моргот пришел днем, сразу лег спать и велел разбудить его в половине восьмого. Только он не уснул, провалялся час в кровати и вышел к нам. Посмотрел телевизор, плюнул и снова пошел к себе. Потом позвал Бублика и меня.
- На всякий случай. Мало ли что. Вот тут у меня лежат деньги, - он приподнял матрас и показал тайничок, вырезанный в дереве. Тайничок он сделал из-за Салеха, потому что тот воровал, мы же никогда не брали деньги без спроса, даже если они валялись у него на столе.
Потом он сидел за столом, что-то писал в записной книжке, черкал, вырывал листы и опять писал, валялся на кровати, выходил к нам и пил чай, глядя, как мы играем в железную дорогу, опять писал, опять валялся. Потом вышел куда-то, но отсутствовал недолго, не больше получаса. И, вернувшись, снова сел за письменный стол.
Я понимаю, он спешил оставить след на земле, хоть какой-то след. Он пытался осознать себя пешкой и не мог представить себя ею. Никто из нас не в силах признать себя пешкой, песчинкой, направленной ходом фантастических песочных часов. Мы все мним себя демиургами и хотим участи вседержителей, а не песчинок. Мы грезим о бессмертии и не задумываемся, годимся ли для бессмертия. Я вслед за Гете наивно полагаю, что каждый человек - это вселенная, творец, но так ли это? С годами мы сдаем позиции демиургов, отказываемся от амбиций, уменьшаемся в собственных глазах и, наверное, мельчаем на самом деле. Но чья участь выше - демиурга, не признанного таковым и в старости, или песчинки в неумолимом ходе бесконечного времени? Песчинки, которая упадет на дно песочных часов, выполнив предназначенную ей миссию.
Я не знаю, в какое время была сделана та или иная заметка в записной книжке Моргота. Я пытался понять, что он написал именно в тот последний день, но не смог определить этого точно.
Часов в девять вечера Моргот перестал метаться и вышел к нам, не спеша налил чаю, закурил и, как обычно, откинулся на стенку, вытянув ноги.
- Бублик!
- Чего?
- Иди сюда. И Килька тоже.
Мы бросили надоевшую игру и подскочили к столу: мы же чувствовали, что с ним происходит что-то не то, мы весь день ждали чего-то.
- Пойдете со мной сегодня вечером? - Моргот спросил, а не велел, как он обычно делал. Мы, разумеется, не знали, куда мы должны с ним пойти, но хором ответили «да!». А что еще мы могли ответить?
Сейчас я не знаю, действительно ли он нуждался в нашей помощи, или собирал зрителей на свой последний спектакль? Во всяком случае, я не жалею, что стал его зрителем. Иначе бы никто никогда не узнал, что стало с Морготом на самом деле.
Мы вышли из подвала около десяти, и я вспомнил ту ночь, когда он взял меня с собой - сжечь машину миротворца: фонарь над спуском в подвал снова не горел. И лето тогда только начиналось. Мне стало грустно от этого воспоминания, мне снова захотелось, чтобы сейчас лето только начиналось, а не заканчивалось. Мне захотелось этого до слез, и я попробовал поймать руку Моргота и закрыть глаза: мне казалось, это может вернуть тот день. Ненадолго. Моргот взял меня за руку - его рука дрожала. Так же, как тогда. Только на плече у него висела большая спортивная сумка. Мне она показалась очень тяжелой.
Мы проехали на автобусе до шоссе, ведущего в аэропорт, и зашли на ближайшую заправку, где Моргот купил пятилитровую канистру с бензином, и это снова напомнило мне сожженную машину миротворца. Он был молчалив, никуда не торопился и на наши вопросы не отвечал. Канистру он убрал в сумку, выбросив в урну какие-то старые вещи: они, оказывается, служили одной цели - спрятать тяжелый разводной ключ и еще какие-то инструменты, валявшиеся на дне. Я думаю, разводной ключ в сумке издали можно было принять за автомат, поэтому Моргот и набил сумку вещами. Канистра с успехом их заменила.
Мы прошли пешком километра три - до следующей заправки, но пробрались к ней со стороны садоводств, виляя между заборчиков, парников, грядок и сарайчиков. Моргот недолго выбирал место для остановки - видимо, он нашел его заранее. Оттуда, где он кинул сумку на землю, просматривалась и ярко освещенная заправка, и шоссе - довольно далеко, километра на два.
- Приехали, - сказал Моргот. - И только попробуйте начать ныть. Нам ждать часа полтора - может, больше, может, меньше.
- А зачем мы пришли так рано, если надо ждать? - спросил я.
- На всякий случай, - ответил Моргот.
Мы с Бубликом не понимали, что он собирается сделать, нас разбирало любопытство (если наше волнение, ощущение чего-то страшного и неведомого можно назвать любопытством). Спросить мы не решались, а обсудить версии при Морготе не могли. Мы всматривались в поток машин, мчавшихся по шоссе, как будто знали, что именно должны увидеть; поднимаясь на носочки, разглядывали заправку и перешептывались. Наконец Моргот сказал:
- Сядьте и успокойтесь. Сейчас я расскажу, что надо делать. Ваша задача - осмыслить сказанное и не сделать ни одной ошибки.
Мы раскрыли рты и смотрели на Моргота во все глаза.
- По моей команде вы бегом бежите на шоссе, но не через заправку, а с другой стороны, так, чтобы на заправке вас не видели. Там есть тропинка, можете прогуляться по ней туда и обратно, чтобы не запутаться. Вы стоите в тени и смотрите во все глаза на заправку…
Он изложил свой план трижды, выясняя, как мы его поняли, заставил нас все это повторить, послал пройтись по тропинке и посмотреть на заправку со стороны шоссе. А потом, когда мы вернулись, взял Бублика за плечи, встряхнул и сказал:
- Бублик, ты умный парень. Ты можешь ни разу не ошибиться, я знаю. Не ошибись, слышишь? Я очень прошу.
Я от этих слов начал волноваться еще сильней, Бублик же кивнул головой и спокойно ответил:
- Моргот, ты как маленький! Я же все понимаю. Я не ошибусь.
Моргот растерянно кивнул, недоверчиво и с тоской глядя на Бублика.
После этого ожидание стало невыносимым, меня с каждой минутой трясло все сильней. Моргот же, хоть и был напряжен, напротив, перестал волноваться, я по его глазам видел, что он спокоен, а его напряжение - всего лишь готовность к прыжку. Прошел примерно час, растянувшийся для меня в столетие, у меня перед глазами мельтешил редевший поток машин, я всматривался в него до рези в глазах и разглядывал редкие автомобили, приезжавшие заправляться: был будний день, и после полуночи их почти не осталось.
Моргот посоветовал мне как следует рассмотреть работников заправки - я насчитал четверых. Как потом выяснилось, их было больше, но я увидел только этих. Кассирша - толстая, немолодая женщина - и охранник с оружием сидели в стеклянной будке и ни разу оттуда не вышли. Еще двое бегали по территории, и я разглядел кобуру у каждого из них на поясе: в те времена не только на заправках, но и в магазинах продавцы по ночам исполняли обязанности охраны (или охранники исполняли обязанности продавцов?) - их хозяева таким образом экономили деньги.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
