Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Решительно прогерманским является внешнеполитический курс Томаса: «Вы, по-видимому, заметили, что между Италией, Францией и Англией, с одной стороны, и Германией, с другой стороны, что-то происходит. Я рад, что, по всей видимости, постепенно среди них, или Великобританией, разрабатывается новая программа политики в отношении немецкого народа. Я думаю, что в высших дипломатических кругах признается, что германские, англосаксонские и скандинавские расы должны теперь выступать бок о бок против величайшей угрозы, которой когда-либо противостояла западная цивилизация, с тех пор как Чингисхан послал свои азиатские орды и напал на западный мир. Англия, кажется, стала по отношению к Германии уступчивей. Она точно знает, что Германия, как единственный оплот западной цивилизации, противостоит огромным ордам коммунистов под предводительством оступившихся народов и что, если немецкая и англосаксонские нации не будут держаться друг друга, нет надежды сохранить христианскую религию для христианской цивилизации. И если наши собственные чиновники в Вашингтоне имеют ум, то они пойдут националистическим курсом, который объединяет при братском взаимопонимании Великобританию, Германию и скандинавские страны». Оступившиеся народы, кто бы они ни были, называются безбожными, нацисты, наоборот, верующими, что бы они ни делали. «Бог должен признать, что Германия истекала кровью, пока народ не признал, что есть Бог на небе и что народ, который забывает Бога, погибает. Мои друзья, Германия выучила свой урок, возвратилась и признала то, что провозглашает вера и что Бог должен прославляться, Англия и Америка погибнут». Авторитарное послушание по виду рассматривается как религиозность per se. Проповедование благочестивого покаяния проникает в доктрины пятой колонны и готовит почву для провозглашения «заповеди часа».
Особо следует сказать о технике Томаса, когда он имеет дело с внешней политикой. Он обращается с нациями, как будто они индивиды, и применяет непосредственно в отношении них моральные понятия и использует моральные дихотомии для разъяснения национальных политических вопросов. Эта уловка, уступка способности его последователей думать в безличных терминах, имеет, несмотря на пророческое звучание, зловещий оттенок. Чем упорнее рассматриваются нации как индивиды вместо групп народов, тем основательнее превращаются люди в послушных членов своего государства, тем беспощаднее они перед лицом грозящей катастрофы, которую неустанно расписывает Томас, и тем легче их можно склонить к «интеграции». «Библия разъясняет нам, почему погибают мировые царства, мои друзья, моральный закон действует среди наций, так как они состоят только из мужчин и женщин. Что бы человек ни сеял, он пожнет это. Что бы страна ни сеяла, то она и пожнет. Действительно, широко поле наблюдения, если мы начинаем изучать эту истину прошлого и настоящего, ибо народы наверняка умирают и исчезают таким образом, как они умирали и исчезали в прошлом. Ибо каждый памятник и каждая книга, каждый мост и каждая куча мусора, каждая одинокая колонна становятся амвоном, с которой мы слышим голос прошлого, который читает великую проповедь национального греха и национального суда». Персонификация нации является, так сказать, негативной тоталитарной интеграцией. Американская нация, по Томасу, — огромный коллективный грешник, который должен сообща раскаяться, т. е. принять фашистский порядок. «Бог призывает американский народ возвратиться к нему. Он говорит, у меня с вами борьба, потому что вы отвернулись от меня, от союза со мной. Вы нарушили мой закон. Вы и я, мои друзья, являетесь частью великого народа. Наши отцы воздвигли в этой стране великую стройку, они посеяли слово живого Бога в качестве краеугольного камня своей личной жизни, их жизни внутри государства, их национальной жизни, и теперь наступили трудные дни, мои друзья, когда мы пренебрегли старыми символами наших отцов. Мы стали такими разумными, мы стали такими умными. Мы знаем все, но ах, мои друзья, есть вещи, которые мы не знаем, и это то, что мы потеряли знание о живом Боге в этой нашей стране. Америка сегодня — несчастная страна. От Атлантического океана до Тихого, от Канады до Мексиканского залива наш народ находится в хаотическом состоянии беды. Мои друзья, причина проста, вот она: мы затоптали ногами знание о нашем Боге и вытеснили его из наших сердец, наших душ. Мы сегодня приносим много жертв, мы жертвуем фальшивыми вещами, мы жертвуем Богу серебро и золото, мы поклоняемся сену и соломе. Бог тела является сегодня богом многих в нашем народе. Бог имущества занял место послушания; нашего Господа Иисуса Христа мы изгнали из наших церквей… Наши отцы хотели поехать туда, где они и их дети могли жить по заветам Бога, и так они переехали через океан, который не был отмечен ни на одной карте, через эти равнины и прерии, и через горы. Они жили в бревенчатых избах, они жили в землянках». Примечательно, что призыв Томаса к американскому обновлению заканчивается едва прикрытым желанием возвращения к всеобщему стандарту жизни. Изменения, которые он ожидает от тоталитарной регламентации, рассматриваются как божье лекарство против изнеженности и дегенерации.
Заключительные замечания
Конечная цель пропаганды Томаса — власть посредством жестокого, садистского подавления — является центром, объединяющим принципом, который определяет его теологию, политическую тактику, психологию и его моральные принципы. Среди его стимуляторов — понятие строгого наказания на вечные времена, имеет решающее значение. Мучения описываются до мельчайших подробностей, наверняка для особого наслаждения слушателей: «Однажды они развели огонь для него и сказали: Поликарп, если ты не отречешься, если ты не откажешься от Иисуса Христа, тогда ты будешь гореть. Говорится, что он держал свою правую руку в огне и дал эту историческую клятву перед миром. „70 лет я служил Христу, и он мне не сделал ничего плохого, наоборот, только хорошее. Почему я теперь на старости лет должен от него отказаться?“ Он отказался отречься от того, что Иисус является Сыном Божьим. После того как Поликарп произнес эти слова, он шагнул в огонь и сгорел, так что от него осталась только кучка пепла. Это было время, когда десятки тысяч христиан были брошены в тюрьмы, и нам сообщают, что десятки тысяч из этих мужчин и женщин и детей были брошены на растерзание львам, что они с лицами, обращенными к Богу, гордо шли на кровавую арену, там вставали на колени и вручали свою душу Богу, что львы нападали на них прыжками, ломали им кости и ели их мясо. Нам сообщают, что использовались и огонь и вода, и любая, которую только можно себе вообразить, форма преследования, чтобы истребить христианство, но вместо того, чтобы их число уменьшалось, оно росло. Их загоняли в земляные ямы, и еще сегодня мы находим их останки в катакомбах… спрятавшись от солдат, от тайной полиции, от глаз шпионов, эти мужчины и женщины жили и умирали в триумфе верности. Я напоминаю вам о том, что наш Господь Иисус Христос сказал, что придут дни печали. И если ты в своей вере стоишь до смерти, я дам тебе корону жизни». Будущее Америки, о котором предупреждает Томас, описывается похожими красками: «В одно прекрасное утро вы, мужчины и женщины, проснетесь без денег и имущества, без дома и без двора, и вы будете стоять лицом к стене с пулеметной пулей в вашем сердце и в вашей голове». Можно себе представить, с каким наслаждением публика относит эту сцену к своим врагам. Почти откровенно Томас показывает свою амбивалентность по отношению к мерзостям в одной из своих антисоветских пасквильных речей: «Я хотел бы сказать, что вы, мужчины и женщины, вы и я, живем в ужасное время мировой истории, но также в милостливое и прекрасное время». Это — мечта агитатора объединить в одно и ужасное и прекрасное, опьянение уничтожением, которое выдается за спасение.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
