На скуластом лице мелькнула странная улыбка, глаза снова вспыхнули. Настоящий «морской волк» верной рукой вел теплоход в империю, где кэссиди станет кэссарицей. А вот тогда и повоюет…
Мелодичное тихое мурлыканье навеяло мысли о том, что для обновленного флота неплохо бы придумать гимн.
– Дан, о чем песня?
– О войне, долге и верности… Хм…
Спи, волчонок, не плачь – не за морем весна.
И в долине у гор не проклюнется вереск[17].
Тех, кто выбрал клинок, будут ждать у окна
Те, кто в сердце хранит лебединую верность…—
прочитал нараспев Дан и дернул плечом, словно извиняясь. – Переводчик из меня, конечно, тот еще. Это «Лебединая верность» – колыбельная аватар… Ирэн, а ты… к какой породе относишься?
Кэссиди фыркнула на «породу».
– А я уникум, который сделает так, чтобы вторым не пришлось ждать первых…
– Дери тебя за ноги все демоны Бездны, наследница! Вместе с твоими тайнами, недомолвками и котами в мешке! – Попытка смутить наигранным негодованием.
Ирэн потеребила кулон-сову, метнула взгляд на простенький мешок с бесценным содержимым, висящий на спинке стула. Тик-так. Время пока терпит.
– В Скадаре есть расхожее присловье: тайны прошлого, раскрытые в неверном свете, могут бросить тень на будущее. Не уверена…
Э-эй!!! А без предупреждения целовать кэссиди чревато! Можно получить по макушке чем-нибудь вроде подзорной трубы, что так понравилась тебе… союзник.
Но пальцы разжались и утонули в мокрых волосах аватара. А он стал как одержимый, сжал в объятиях с неожиданной, почти пугающей силой, что казалось – чуть крепче, и ребра затрещат. Словно вместе с поцелуем пытался выпить ответы, которые еще предстоит заслужить. Он справится. Без приворотов и феромонов. Со временем…
Губы дрогнули, Дан, ухмыляясь, отстранился.
– Повелительница хотела попробовать «Любовь и ненависть на гребне волны»?
– Разжалую в смерды, – пригрозила Ирэн, вспомнив сцену из романчика.
– Как будет угодно Повелительнице.
– Эти скалы называются Створы Жемчужницы, – не поддалась на очевидную провокацию Ирэн. – Как только минуем их, считай, что…
– Ухо-оди-ит!!! – Многоголосый окрик разнес вдребезги очарование момента.
Вот суетливые креветки!
– Якорь вам в глотки, ерша в зад! – прошипела Ирэн.
– Согласен.
ГЛАВА 21
– Как не вовремя! – пожаловалась мантикэру атэ’сури Таннаис, когда не сумела телепортироваться в спальню. Пришлось подниматься по лестнице, стараясь не зацепиться каблуками за ворсовую дорожку и не сбить атласным шлейфом расставленные на ступенях горшки с лиловыми фиалками.
Подобные магические катаклизмы не были редкостью, особенно во время седмицы Иллады. Значит, кэссиди уже призвала Альтею и чем-то взволновала. Ничего. Скоро магия опять станет послушной, ведь для этого ее и создал Творец. Боги-Созидатели оставили каждому народу дар. Эльфам досталось долголетие, гномам – железное здоровье, оркам – сила. А люди получили власть над магией. Все в мире должно находиться в равновесии.
Геллера зажгла двенадцать свечей в напольном серебряном канделябре; подышала у окна свежим ветром, несущим от орликской рощи аромат хвои; разделась, но засыпать не торопилась. У адептов впереди неделя праздничных каникул, так что и преподаватель имеет право пополуночничать. Не глядя взяла с полки первую попавшуюся книгу и хмыкнула: «Баллады о славных деяниях Бахмута Твареборца» мало подходили для чтения на ночь. Впрочем, Геллеру Таннаис историями о нежити и привидениях не напугаешь…
…Наведенный над особняком купол дрогнул, отозвавшись в ушах зоомага мелодичным звяканьем дверного колокольчика. Защиту не пытались снять или пробить, нет. Ночной гость оповещал хозяйку о приватном визите. Геллера, улыбнувшись собственным мыслям, отложила книгу и набросила тонкий халат.
У калитки стоял Арвиэль. Вместо обносков, послуживших маскировочным реквизитом, на нем была небеленая рубашка навыпуск со шнуровкой на груди, какие носили зажиточные поселяне, а поверх – короткая безрукавка. Похоже, демоненок повстречался с неверрийскими бандитами, и о нем позаботились. Славно, славно…
Арвиэль вопросительно поднял голову. Геллера, убрав купол, щелчком пальцев отперев входную дверь, отошла от окна. Почему-то ей было неловко смотреть ему в глаза, неестественно яркие, глубокие, как у всех Дивных. После бойни мальчика доставили в лабораторию почти без признаков жизни, но он сумел уцепиться за этот мир. Судя по старым шрамам, не впервой вырывался из жадных когтей Хекты. Геллера оставила бы Арвиэлю душу, не будь он таким по-звериному упрямым. Демоненок был глуповатым, зато позволял вить из себя веревки…
Высокая тень затмила неверный свет.
Неосторожный кичливый мальчишка… За несколько десятков лет атэ’сури Таннаис научилась держать себя в руках и не вздрогнула. Даже не рассердилась.
– Сколько раз я просила не влезать через окно. Для цивилизованных людей и иноверцев придуманы двери.
Ночной гость, загадочно улыбаясь, скользнул с подоконника на пол. Двигался он плавно, как призрак. В сиянии тонкого месяца его волосы казались белыми, как снег; правая бровь иронично приподнята, и эта легкая асимметрия делала лицо еще более притягательным. Ни один самый искуснейший скульптор не сумел бы изваять столь потрясающей и холодной красоты. Нелюдь…
Геллере стало не по себе.
Ведьма жадно разглядывала его холодными глазами в обрамлении белесых ресниц. И Шумор, и шедхе находили атэ’сури Таннаис весьма привлекательной, но Виллю она была омерзительна. Направляясь сюда, он даже приблизительно не знал, как будет действовать. Самый простой вариант – свернуть ей шею, забрать вещи и уйти – после просьб Альтеи растерял всю притягательность. Идея пришла уже на месте, да только не Виллю, а Лису.
– Где Неваляшка, Гел? – Взгляд упал на раскрытую книгу. В центре эпической гравюры святой Бахмут Твареборец крушил сонм призраков серебряным мечом.
– Что ему делать здесь в четвертом часу утра? И сколько раз я просила: не обзывай Хорэя. Он – наш с тобой друг.
От ее тона, нежного, доброжелательного, с ноткой укоризны, у Вилля свело челюсти. И эта женщина хладнокровно потрошит трупы в прозекторской!
Задрапированная в халат белая фигура медленно и неумолимо поплыла к аватару, за лилейной улыбкой пряча коварство намерений. То ли по щеке погладить хочет, то ли за ухо потрепать. Или еще какой фортель выкинуть из бесчисленных запасов «мамочки Гел».
– Что случилось? Почему такое лицо, Арвиэль? – обеспокоенно хмурясь, зоомаг опустила руку.
