Игольчатый лес стоял не на земле, и даже не в болоте. Основания черных побегов тонули в студенистой поверхности цвета тусклой ртути, наподобие давешнего озерка. Лес причудливо отражался в ней, а там, где сталкер рассчитывал увидеть Око, упиралась прямо в солнце идеальная полусфера размером со стадион. Всполохи — голубые, синие, фиолетовые, мгновенно вспыхивали и так же быстро пропадали на ее жемчужных боках.
Одуряюще пахло чем-то ядовитым. В глотке запершило; Глеб поспешил замотать лицо бинтом и натянул капюшон. Дышать стало чуть легче, но армейских защитных очков, чтобы прикрыть слезящиеся глаза, у Рамзеса не было. Он яростно заморгал.
— Ты слышишь? — прокашлял Князь.
Звук ощутимо давил, казалось, проникал сразу в мозг, минуя барабанные перепонки. Глеб разобрал протяжный нечеловеческий стон-завывание, искаженный расстоянием барабанный бой с подпевающей флейтой. Сердце застучало, подчиняясь навязчивому ритму.
— Рамзес! — выдохнул Князь. — Если проведешь, треть… нет, половина хабара твоя. Зарок даю! Бог видит, не даст соврать!
Он размашисто перекрестился слева направо и прижал руку к груди.
Рамзес помолчал, собираясь с силами.
— Пошли? — предложил он, против воли чувствуя облегчение, что есть кто-то рядом.
— Пошли! — решился Князь. — Господи, помоги нам, грешным!
Короткий отрезок от болота до леса показался Глебу тропой на Голгофу. Он склонился у кромки, осторожно заглянул в зеркальный студень и не увидел собственного отражения. Разве это зеркало?! Над головой небо, серо-желтое, и под ногами тоже небо, но другое, ветер гоняет облака на розоватом небосводе. Здесь солнце низкое и багровое, там — слепящая точка, похожая на застывшую магниевую вспышку.
Сталкер передергивало от мысли, что придется идти этим ртутным болотом. И не его одного, Фокс, простой, как автомат Калашникова, отметил в маршруте эту часть емким определением из сталкерского жаргона.
Ближайшая игла ныряла в серебристую поверхность и оборачивалась по другую сторону похожим образованием. Или продолжалась — корнями, например. Глеб присмотрелся. Острая игла по ту сторону вяло покачивалась не в такт здешнему ветерку.
«Идти здесь нельзя!» — отчетливо понял Глеб.
— Фокс прошел, — ободрил себя Князь; он быстро как собака дышал за спиной.
Глеб бросил перед собой гайку, и та запрыгала по упругой поверхности.
«Вперед! Ну же!»
Рамзес задержал дыхание и сделал первый шаг. Упругое покрывало ощутимо прогнулось, но выдержало. Глеб шагнул еще раз, и еще. Под ногами вдруг проявилось его отражение. По ту сторону тоже кто-то шагал, и Рамзес упирался в твердые подошвы чужака.
Князь сдавленно хекнул, двинувшись вслед Рамзесу.
— На месте не стой! — почему-то шепотом крикнул Рамзес, увидев, как гайка, плававшая в студне, вдруг канула вниз и на той стороне обернулась бледной вспышкой.
Сталкер пошел быстрым шагом, приказав себе не думать о раненой ноге. Гаек, оказавшихся после болота в дефиците, он решил больше не тратить. Ориентироваться пришлось на оставленные Фоксом вешки и до предела обострившееся чувство опасности, которое трубило немедленное, срочное, паническое отступление.
Между высокими иглами — они накрывали ходоков с головой — дышалось через силу. Концентрация яда в воздухе зашкаливала, Рамзес сквозь слезы видел, как бледные испарения окутывают толстые, с человеческую руку стволы. Обессиливающая боль от раны куда-то пропала, сменившись дурманящей легкостью. Отрава начала гасить сознание, и сталкер принял единственно возможное решение:
— Быстрее! — задохнемся к псам…
Через несколько шагов Глеб потерял ориентацию. Стволы, стволы, стволы вокруг и ядовитое марево между ними. Рамзес уже с трудом вспомнил, что примерно отсюда Фокс попер напролом, к едва заметному поверх отравленного леса куполу.
— Бегом! — прокашлял сталкер и побежал, удивляясь, почему мир вокруг раскачивается и бьет его о твердые черные столбы.
Князь заголосил что-то, видимо, запел по-армянски, потому что Глеб не понимал ни слова. Он, впрочем, не обращал внимания на то, что оставалось позади. Главное впереди! Там блестела жемчугом гигантская полусфера, и только это сейчас имело смысл.
Глеб последним длинным прыжком выбросился на твердую землю и повалился, чувствуя как из-под лопаток, разрывая кожу и прочный комбинезон, прорезываются крылья. Одно белое, другое почему-то черное. Сталкер перекатился, чтобы крылам удобнее было распуститься, и увидел рядом Ингу.
Девушка лежала, разбросав руки. Как в той злосчастной ложбине, где Рамзес оставил ее умирать. Сталкер обрадовался, ведь лицо Инги перестало быть мертвым, и страшная дыра в груди пропала. Будто прилегла Инга отдохнуть после трудной дороги, и Глеб даже застыдился, что угонял девчонку…
«Дурь! — сталкер, рыча от ярости, ударил себя в переносицу. — Инги здесь нет!»
В голове зазвенело, но ничуть не прояснилось.
Рядом упал на колени Артур.
— Надышались, м-мать!.. — заревел он откуда-то издали, пуская изо рта густую пену, и Глеб придвинулся к Инге, защищая ее от взбесившегося бандита.
— Рамзес! — Князь схватил Глеба за подбородок. — Куда дальше? Вспоминай, сука, подохнем!..
Огромный Князев организм сопротивлялся лучше. Бандит еще соображал, а Глеб уже скользил в разноцветное зазеркалье. Князь удержал его увесистой пощечиной. Глеба словно доской по лицу приложили.
— Куда?! Идти?! Дальше?! — заорал Князь, брызгая слюной.
Рамзес неверным движением сорвал с лица бинт.
— Прямо… — вспомнил он.
— Прямо стена!
Глеб развеселился.
— Цифры! — захрипел он, давясь смехом. — Варан, сволочь…
— Рамзес! — взмолился Князь, и Глеб увидел, как молочно-белые слезы катятся по его щекам. — Прямо глухой барьер. Нужно искать проход!
А может, у него глаза лопнули? Сталкер повел рукой к лицу бандита, но Князь перехватил, вывернул запястье так, что кости затрещали, и держал, пока Глеб не завыл от боли.
— Нет прохода! — распухший язык едва ворочался и все норовил попасть между зубами. — Сферы не было! Фокс ее не видел, и в маршрут не занес. Аллес, Князь, отчетливо.
Из Князя словно воздух выпустили, он повалился, как простреленный воздушный шар. Глухо зарыдал в землю.
За его стенаниями Глеб не услышал резкого хлопка. Лишь когда несмелый ветерок коснулся лица, сталкер увидел, как из леса, из высокого ртутного протуберанца выныривает скат и, помавая крыльями, уходит в высоту.
Глеб лениво встревожился, но тварь почему-то не обратила на ходоков внимания. Протуберанец же медленно осел и раздался в широкую каверну. Иглы над каверной дрогнули, расходясь в стороны, поверх закружился, все быстрее и быстрее, похожий на поганку смерч. В его воронку стремительно затягивался воздух, и ветер начал крепчать.
