«Попутчики» наконец исчезли. А мы тормознули у самого подъезда.
– Приехали, – доложил водитель. Скорее мне, чем своему начальству. Те и так всё поняли. Конечно, в «вазе» есть радиомаячок.
– Тут уютно, – улыбнулся я, открывая дверцу. И выстрелил в водителя из разрядника.
Лысоватый с серьгой дёрнулся. Но в шею ему уже упёрся ствол – не разрядник, а штатный полицейский «макаров».
– Тихо, – попросил я.
– Ты что?! Мы же свои!
– И прекрасно. Значит сочтёмся… А теперь спокойно выходим из машины.
Во дворе было пусто.
Колыхались на ветру ветки клёнов. Так безмятежно, что даже неестественно…
Мы вошли в подъезд. Лысоватый – впереди. Я почти – вплотную за ним. Рука с «макаровым» была у меня в кармане. Палец – на спусковом крючке.
Поднялись на второй этаж. Здание – старое, этажи высокие. Плохо. Если придётся выпрыгивать – рискую что-нибудь себе сломать…
Рядом со стальной дверью – кнопка. Но звонить не пришлось. Лязгнул замок. В дверях стоял хмурый детина. Этого я тоже видел впервые.
– Привет, – улыбнулся, прикрываясь лысоватым.
– Добро пожаловать.
– Как там старый чёрт? Уже запасся моим любимым «бурбоном»?
– Конечно, – он улыбнулся в ответ – широко, по-американски.
– Чудесно, – я вошёл, захлопнул за собой дверь. И проходя мимо, ударил детину локтем.
Иногда мелочи важны. Брэдли терпеть не может спиртного. Все, кто с ним работают – это знают.
Лысоватый бросился по коридорчику. Мне пришлось выстрелить.
С двумя «макаровыми» я двинулся вперёд.
А куда же ещё?
Выскакивать на лестницу глупо. Меня уже ждут. И пробиваться к машине бессмысленно – выезды со двора давно заблокированы.
Шансов нет.
А если есть – исчезающе малые…
Но страха я не испытывал.
Только лёгкое возбуждение – как после стакана коньяка.
– Здравствуй, Дэнни! – послышалось из гостиной, – Тут нет врагов. Пожалуйста, опусти пистолет.
Я не ответил. Пусть «макаров» с ними общается.
– Можно с тобой поговорить, Дэнни?
– О чём?
– О важном. Я – Алан. Полковник обо мне не рассказывал?
– Выходи с поднятыми руками! Тогда и потолкуем.
– Сначала брось оружие, – Алан явно хорошо меня видел – в квартире полно «глазков» наблюдения.
– Тогда и толковать не о чём.
– Мы с Брэдли – партнёры. И в твоём деле – тоже. Хочу объяснить тебе ситуацию…
– Пусть он сам объяснит!
– Боюсь он слишком занят.
– Для меня он найдёт минутку.
– Хорошо. Он ждёт тебя в кабинете. Дверь – прямо перед тобой.
Это смешно – купиться на такую чепуху.
Я и не купился.
С двумя пистолетами наизготовку влетел в гостиную. И даже сделал несколько выстрелов. Прежде, чем меня сбили с ног заплясавшие вокруг тени. Спустя миг я ощутил укол в плечо – прямо через куртку.
Руки вывернули за спину. Надевают стальные браслеты.
Тени уже сгустились в фигуры. Одна знакомая – будто оживший кошмар. Он склонился надо мной. Чёрные зрачки – как два окна во тьму. И улыбка – острая, как боль:
– Что-то ты медленный, Денис… Трудности с рефлексами? Хочешь, исправим твои мозги?
Я плюнул ему в лицо.
Не попал.
Старик засмеялся.
А я ощутил, как тело охватывает сонливая слабость. Укол уже действовал.
– Поднимите его, – донёсся знакомый голос.
Они выполнили. И я наконец увидел Алана – темноволосого и загорелого, словно только что из Флориды, мужика лет пятидесяти.
Сухой приказ:
– Тащите его в кабинет!
– На фига?
– Пусть сам убедится.
Вязкая муть колыхалась перед глазами. Я моргнул. И увидел, как распахивается дверь.
Меня заволокли внутрь.
Это, и правда, кабинет. Но Брэдли сидит не за столом, а рядом с книжной полкой, в удобном кожаном кресле.
Голова чуть склонилась вбок. А рука с пистолетом безвольно свесилась. Нет, он не отстреливался. В кабинете нет следов борьбы. Все аккуратно и чисто – как он любил.
А единственный выстрел из «глока-17» – ничего здесь не нарушил. Разве что, замарал красным обивку кресла и светлую рубаху Брэдли. Дырка в виске уже не кровоточит. Все произошло от силы минут пятнадцать назад.
– Возникли новые обстоятельства… – долетает голос Алана, – А Брэдли не смог этого понять. Он всегда был идеалистом!
– Предателем он не был… – бормочу я.
– Игра закончилась, Дэнни. Пока ты бегал по бывшей России – кое-что изменилось. Наверное, ты не в курсе?
Суёт мне под нос газету – «New York Times» с аршинными заголовками: «АМЕРИКА В ТРАУРЕ. ПРЕЗИДЕНТ СКОНЧАЛСЯ ОТ РАН». Ниже – «Русский террорист, не приходя в сознание, умер в тюремном госпитале.» А ещё ниже «ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ УОЛЛЕС – НОВЫЙ ГЛАВА СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ».
– Тебе ясно?
– Да… Ловко получилось.
«Это будто метастазы. Уже не только в России, – выплывают из памяти слова Брэдли, – Чтобы ты понял, назову лишь одну фамилию – Уоллес…»
– И вы… готовы им служить? – шепчу я, проваливаясь в забытьё. Но вместо Алана отвечает Михалыч – со спокойной иронией:
– А какая тебе разница, кто сидит наверху? Для таких, как ты – ничего не изменится…
…Зноем дышит небо. Глиняные заборы и стены домов дрожат раскалённым маревом. А ветерок не приносит облегчения. Поднимая пыль, он гонит горячую волну вдоль узкой, кривой улицы.
Мы идём осторожно, будто на минное поле ступая. Мы – усталые и насквозь мокрые в своих комбезах с климат-контролем (Какой идиот решил, что здесь от них будет толк?).
Пить охота. Огромные запотевшие бутыли с минералкой и кока-колой чудесным миражом колышутся в мозгах. Но воду надо экономить…
Легчайшие автоматические винтовки – словно чугунные. Мы идём не сбавляя шага. Пока – без единого выстрела…
Сколько уже было этих дорог. Ливан, Ирак, Аравия… И всегда – пыль и песок. Всегда жара… А горячее всего – в сожжённых городах.
Рассказывают, в бывшей России – холодно.
Но туда никто не хочет. Из России везут гробы…
В моей памяти всё по-другому. Белая аллея. Огромные снежинки падают на ветки. Медленно, медленно… Покой, тишина. Беззвучно проминаются под ногами свежие сугробы.
