Ясмин, и не думающей ее отпускать, и велела:
— Лили, отзови Друга. Я хочу поговорить с Даной.
Дана лежала на своей новой кровати в комнате Валери. При виде Беаты она резко села.
— Наставница, я готова продолжить колдовать.
— В этом нет нужды. Ты ела сегодня что-нибудь?
— Нет.
Беата повернулась к Эве и Лили, последовавшим за ней.
— Девочки, заварите чаю и сделайте пару бутербродов. И принесите сюда.
Когда они ушли Беата наложила на комнату чары кокона. Дана вздрогнула.
— Что это за чары?
— Это чтобы нам не помешали поговорить и не подслушали. Полезная штука. Дана, ты хочешь меня о чем-нибудь спросить?
— Нет.
Повисла тишина.
Беата вздохнула.
— Никто не вселит в тебя кого-то другого. Обещаю.
— Что она сделала?
— Кто?
— Другая Дана. Она тоже плохо колдовала и оказалась бесполезна? Поэтому меня призвали в ее тело?
Беата помолчала.
— Другой Даны я никогда не знала. Не думаю, что эта девочка вообще была ведьмой. Она должна была утонуть вместе со своими родителями. И утонула. Калунна забрала ее тело и отдала тебе.
— Зачем?
— Чтобы подарить тебе новую жизнь.
Дана рвано вздохнула.
— Кому «мне»? Кто я такая? Мне и раньше казалось, что я мертва, а теперь я в этом убедилась. Эва — не Эва, Лили — не Лили, а я вообще непонятно кто. Мы все — мертвецы, занявшие чужие тела. И больше ничего.
Беата задумалась. У Даны явно был кризис личности. Все опоры поехали, и их нужно было срочно восстанавливать. Пустота требовала заполнения, пока не обрушилась на саму Дану, уничтожая ее личность.
— Ты — ведьма культа Калунны. Моя лучшая ученица. Подруга Эвы и Лили, — начала перечислять Беата, — хозяйка черной кошки Мак. Медиум. Некромантка. И — драгоценная жрица Калунны, которая героической гибелью заслужила право на воскрешение.
Дана вскинулась.
— Я умерла как-то… достойно?
— Да, — Беата принялась вспоминать мысленные разговоры с Калунной об этом, — вы с Эвой и Лили управляли одним городом и были хорошими правительницами. Когда началась война, вы обороняли его, эвакуировали местное население и оказали отчаянное сопротивление вражеской армии. Вы оказались настолько сильными и стойкими, что они позвали на помощь своего бога. Сами с вами справиться не могли. Только тогда город пал. Но не вы трое.
Дана слушала, ловя каждое ее слово.
— А что случилось с нами?
— Вы использовали колдовство, которое полностью уничтожило вражескую армию, превратив ее в нежить. А сами атаковали вражеского бога, пытаясь ослабить его. Это уже был не ваш уровень, и вы трое погибли, но Калунна засчитала это как подвиг, — Беата улыбнулась, — ваши действия вдохновили множество ведьм продолжать борьбу.
Дана выпрямилась.
— Но почему я ничего этого не помню?
— А ты хотела бы помнить гибель Эвы, Лили и свою собственную? Это ведь очень страшно. Я вот не знаю, как умерла, и очень этим довольна.
В серых глазах Даны вспыхнул огонь.
— Так вы тоже… ну конечно! Вот почему вы говорили, что смерти для нас не будет! Все ведьмы Калунны такие?
— С учетом ковена Тринадцати уже не все, — Беата покачала головой, — и уж точно не все смогут это вынести. Ты — сильная, но даже тебя это почти сломало. Не рассказывай Эве и Лили об этом. Они все поймут сами, когда станут старше. Если захочешь поговорить об этом, говори со мной.
Дана кивнула.
— Я умею хранить тайны. Значит, я была очень сильной ведьмой?
— Да.
— А как меня звали?
Беата помолчала, вспоминая.
— Данника. Калунна говорила, что ты была суровой, но справедливой ведьмой. Думаю, со временем ты вновь станешь такой же. Но постарайся не погибать. Жизнь — бесценный дар, и Калунна рассердится, если ты будешь пренебрегать им.
— Поняла, — Дана оживилась, — мне умирать нельзя, я должна буду воскресить Эву и Лили, если они умрут. А как их звали?
— Эфа и Лейда.
— А имена похожие. Забавно, — Дана задумалась, — а Ясмин, Мирта и Вера кем были?
— Не знаю. Но Калунна сочла их достойными новой жизни. Не бойтесь их и не обижайте. Это не Мавис, Кхира и Лавена.
— Я знаю. Мавис мертва, но я сумею вызвать ее и всех остальных.
Беата покачала головой.
— Не сможешь. Ты — сильная ведьма, но еще ученица, а Мавис — древняя друидка. Это все еще не твой уровень, ты не сумеешь пробить ее чары, какими бы они ни были. Я все время забываю о вашей разнице в силе. Не беспокойся больше об этом. Отдыхай.
Дана сцепила пальцы в замок.
— Да, наставница.
Беата погладила ее по черным кудряшкам и сняла чары кокона. Они обе тут же вздрогнули: в дверь ломились изо всех сил, за ней лаял пес и дико орали кошки. Она распахнулась, и внутрь ввалились Лили, Эва, Вера и толпа фамильяров.
— Дана, ты в порядке? — воскликнула Лили. — Мы пытались войти, но комната была заколдована, и развеять чары не получалось! Мы звали, но вы не отвечали!
Эва закусила губу, а потом быстро сотворила два заклинания развеивания: одно на Дану, другое на Беату.
— Не угадала. Я все еще в своем уме и не заморочена, — усмехнулась Беата, — но за бдительность хвалю. Вера, а ты что здесь делаешь?
— Эти двое паниковали под дверью, боясь, что здесь что-то случилось. Я не поняла, что именно, но попыталась выбить дверь, — сказала Вера, оглядывая комнату, — но тут нет врагов.
— Выбить? Без магии?
— Да. Я же не умею колдовать. Ногами била. И корпусом, с разбега.
Дана потерла виски и поморщилась.
— Наставница, а можно мне получить ваше заклинание? Могу обменять его на то, что дала мне Калунна на шабаше.
— И что это за чары?
— Призыв фамильяра в загробном мире. Не нового, а вашего старого, из реального мира. Погибнув там, он не умрет, а вернется обратно в наш.
Беата вздрогнула. Оберег с посмертной росой, теперь вот призыв фамильяра в мире мертвых… все это напоминало обломки мозаики, постепенно собирающиеся в цельную картину. Но чего-то еще не хватало.
— Согласна. Но учти, эта комната не только твоя. Валери тебя убьет, если ты запрешься от нее.
— Тогда я перееду на чердак вместо Веры. Можно?
— Можно. Вера, ты не возражаешь?
— Я буду спать, где вы прикажете.
Беата обменялась с Даной заклинаниями, попрощалась с ученицами (с трудом отлепив от себя Ясмин) и вернулась домой. Судьба, если она существовала, на что-то ей намекала.
Или не судьба, а Калунна? Это же она раздавала заклинания на шабаше, и Беата получила рецепт оберега с посмертной росой, который прикрывал живого от толп тамошней нежити. Не просто
