знает, защитила бы от магически созданного огня ее младшая кровь? — шлепала по плацу как можно быстрее, чтобы не попасться под ноги своим, не помешать.
Был среди гвардейцев и Хиль Свенсен: он махнул рукой и зычно, перекрыв даже вой сирены, крикнул:
— Жги!
Заревели огнеметы, выплескивая огненные языки — и тварь замолчала, обугливаясь, переставая дергаться. Но ее все равно еще несколько секунд поливали пламенем, пока не начали трескаться пластины брони, и не завоняло паленой плотью и душной муравьиной кислотой.
Все затихло. Потрескивало догорающее чудовище, и Полина, добравшись до сложенных друг на друга матов, уже прикидывала, как бы ей так незаметно обернуться и добраться до своих покоев… и как-то залечить рану, когда ее заметили.
— А это что еще за подранок? — спросил один из берманов, указывая в ее сторону. К ней обернулись несколько гвардейцев.
— Так это же ее величество, — изумленно сказал второй. Теперь повернулись все.
— Ты что несешь? — рявкнул на него Свенсен, и Полина потихоньку поковыляла дальше, всем видом показывая, что да, чушь, не обращайте внимания, оставьте меня в покое.
— Хозяином лесов клянусь, подполковник, — твердо проговорил глазастый. — Вам тогда в Обители Синей врата открылись, вы и не застали. Король наш ее уговаривал-уговаривал, а потом она такой птицей в воздух поднялась и улетела. Я ее хорошо запомнил, вы посмотрите-то хорошо, таких птиц и не бывает!
— А ведь точно Ке́рьин говорит, — неуверенно вмешался еще один. — Она это.
Свенсен замолчал, глядя на Полину.
— Одному я бы не поверил, — сказал он мрачно. — Моя королева, это вы?
Поля вздохнула, остановилась и так же мрачно, хрипло проклекотала ему «да». Сейчас оборачиваться было невозможно — она бы осталась без одежды.
— Не может быть, — с тоскливой надеждой проговорил комендант замка. Кинул взгляд на запеченного раньяра. — Как это вас угораздило?
«Сама не знаю», — мотнула головой ее величество.
— Кх. Кхм, — растерянно проговорил Свенсен. Гвардейцы выпрямлялись по струнке.
Полина с неловкостью развела крыльями. Плечо прострелило болью, и она гнусаво вскрикнула.
— Ранена, — заметил кто-то.
— Сам вижу, — пробурчал подполковник. Расстегнул китель. — Отвернуться всем! Ваше величество, если это вы… вы не могли бы обернуться? Мне еще сложно поверить. Я положу то, что вы можете накинуть, рядом, вот так, а сам тоже отвернусь…
Полина одной рукой как могла застегнула пуговицы. Вторая онемела, из предплечья текла кровь, пропитывая темную ткань. Китель почти достал ей до колен.
— Можете повернуться, — звонко сказала она, зябко переступая мгновенно замерзшими ступнями по ледяному плацу. От пережитого, от слабости начали стучать зубы, и страшно хотелось поесть.
— Моя королева, — смиряясь с очевидным, тяжело сказал Свенсен. — Все-таки вы. Сейчас… давайте пройдем в медпункт казармы, и Садьял посмотрит вашу руку.
— Это было бы очень кстати, подполковник, — со всем возможным достоинством ответила Полина и попыталась расправить плечи. Поморщилась от боли. — Пошлите кого-нибудь в замок, пусть моя горничная принесет мне одежду и обувь. И сообщите леди Редьяле, что я опоздаю на обед. Мне нужно рассказать вам, как я здесь оказалась.
— Крайне на это рассчитываю, моя королева, — рыкнул берман.
— Его величеству я сама скажу, — вздохнула Полина, направляясь мимо гвардейцев к казармам. Те вставали по стойке «смирно», отдавали честь. — Вы можете пока ему не докладывать?
— Нет, моя королева, — ровно ответил комендант. — Я обязан доложить.
Ее величество снова вздохнула, представляя реакцию Демьяна, и ускорилась. И все время, пока ее штопали, пока виталист заживлял рану, а Полина, морщась, рассказывала все про свой полет, она представляла себе лицо мужа, когда ему скажут.
И ей очень хотелось прямо сейчас обернуться в медведицу и побыть в ином облике до тех пор, пока он не перестанет сердиться.
Когда она, скрытая ширмой, уже заканчивала рассказ, раздался звук приоткрываемой двери.
— Горничная ее величества, — громко доложил охранник.
— Пусть подождет снаружи, я позову, — отозвалась Полина и вновь обратилась к Свенсену, который стоял у окна за ширмой. — Подполковник, если в столицу попал один инсектоид, то может попасть и другой. Как его вообще пропустили? Я думала, в городе и окрестностях работают десятки патрулей, и сама видела полицейский листолет.
— Работают, но их мало, ваше величество, — сдержанно отозвался Свенсен. — Нам не хватает людей и машин. Из столицы выведены почти все военные части, так как половина армейских соединений сейчас воюют на Севере Рудлога и в Инляндии, а наши границы тоже нужно прикрывать. В Ренсинфорсе остались только части, охраняющие стратегические объекты и несколько полков, которые заняты подготовкой к обороне города на случай, если война дойдет до нас. Почти все мужчины призывного возраста мобилизованы и проходят срочное обучение, но и они отправятся к границам. Поэтому личный состав есть, но его как бы и нет. В патрулях сейчас работает половина моих гвардейцев, и, хотя мне это не нравится: негоже ослаблять оборону замка, — но без нашей помощи город не справляется.
— То есть… — Полина, не договорив, едва сдержала зевок и помотала головой. — Садьял, нет-нет, вы сильно не усердствуйте, мне спать нельзя. И обезболивать не надо. Заживите, чтобы кровь не текла, врач наложит повязку, а вечером перед сном закончите процедуру.
— Простите, моя королева, но прошу все же позволить мне довести дело до конца, — твердо произнес виталист. — Ваше здоровье важнее всего.
Полина поморщилась, не желая терять время. Впереди был обед со свекровью, и молебен в храме, и лес… и ей, все время спавшей, жалко было этих нескольких часов. Но маг жизни был прав, а она сегодня уже превысила лимит неразумных поступков.
— Хорошо, — вздохнула она, поморгав: веки смыкались. — О чем я говорила, а? Вспомнила! Подполковник! Выходит, в Ренсинфорсе не хватает патрульных, полицейских… и виталистов, я уже не первый раз об этом слышу, — она посмотрела на Садьяла. — Но в Бермонте же сильнейшая в мире школа витализма, это все знают!
— А что с того? — пробурчал маг, последнием движением пальцев заставляя багровый шрам побледнеть. — Почти все сейчас призваны в армию. В больницах остался минимум, они работают на износ. В столице еще полегче… — он замолчал, наткнувшись на выразительный взгляд начальника.
— Подполковник, я это тоже вижу, — укоризненно заметила Полина, и Свенсен хмуро склонил голову. — Вы что, тоже решили оберегать меня от неженской информации? Считаете меня слишком нежной?
— Никак нет, ваше величество. Для слишком нежной вы чересчур хорошо владеете оружием. Просто не хочу, чтобы вас утомляли.
— Меня утомляет отсутствие важных дел. И необходимость добывать информацию, — проворчала Полли, кивком поблагодарив виталиста и вновь зевая. — Садьял, пожалуйста, попросите горничную зайти. Раз уж я решила быть примерной пациенткой, нужно, чтобы я хотя бы заснула
