Меткалф бесстрастно слушал голоса пилотов. Их гнев из-за невозможности ответить превратился в ярость. Они не знали о том, что на барже держат пленных, и без стеснения высказывались в адрес командования, не зная, что их голоса записывают в Пентагоне за тысячи миль от них.
Тень улыбки пробежала по лицу Сандекера. Он не мог не сочувствовать летчикам.
И тут послышался дружелюбный голос:
— Говорит лейтенант Грант. Разрешите обратиться, генерал?
— Все в порядке, сынок, — негромко ответил Меткалф. — Говори.
— К району приближаются два судна, сэр. Держите изображение первого.
С новой надеждой все устремили взгляды на экран. Вначале изображение было мелким и неразличимым. Потом оператор увеличил картинку: судно с красным корпусом.
— Отсюда кажется, что это исследовательское судно, — сказал Грант.
Порыв ветра подхватил флаг судна и показал его синие тона.
— Британский, — уныло сказал Меткалф. — Мы не можем просить иностранных моряков рисковать ради нас жизнью.
— Вы, конечно, правы. Но я никогда не видел, чтобы на океанографическом судне были автоматы.
Меткалф повернулся и сказал:
— Грант.
— Да, сэр?
— Свяжитесь с англичанами и попросите подобрать спасшихся с вертолета.
Прежде чем Грант смог ответить, видеоизображение задрожало и экран потемнел.
— Мы потеряли вашу картинку, Грант.
— Минутку, генерал. Оператор, управляющий камерой, докладывает, что сели батареи. На замену ему нужна минута.
— Какова ситуация на буксире?
— Буксир и баржа снова пошли, но на этот раз медленней.
Меткалф повернулся к Сандекеру.
— Удача не на нашей стороне, верно?
— Да уж, Клейтон, совсем не на нашей. Разве что второе судно — вооруженный катер береговой охраны.
— Грант? — взревел Меткалф.
— Сейчас-сейчас, сэр.
— Неважно. Вы докладывали о втором судне. Какого оно типа? Береговая охрана или флот?
— Ни то ни другое. Судно гражданское.
Меткалф признал поражение, но тут искра надежды вспыхнула в Сандекере.
Он наклонился к микрофону.
— Грант, говорит адмирал Джеймс Сандекер. Можете описать это судно?
— Ничего подобного не ждешь увидеть в океане.
— Какая национальность?
— Национальность?
— Какой на судне флаг?
— Вы мне не поверите, сэр.
— Да говорите!
— Что ж, генерал, я родился и вырос в Монтане, но читал достаточно книг по истории, чтобы узнать флаг Конфедерации, когда его вижу.
Глава 72
Словно из прошлого, пронзая воздух звуками медного свистка, взбивая колесами морскую воду в пену и волоча за собой длинный шлейф дыма из двух одинаковых труб, к буксиру с изяществом беременной красавицы, которая подбирает юбки, чтоб перейти через лужу грязи, приближался „Стоунуолл Джексон“.
Порывы ветра развевали на корме огромный звездно-полосатый флаг Конфедерации Южных Штатов, а на крыше рубки человек яростно колотил по клавишам старинной паровой каллиопы, выводя мелодию гимна южан „Дикси“. Вид речного судна, отважно бороздящего морские волны, трогал сердца летчиков в небе. Они знали, что становятся свидетелями невиданного события.
В изысканно украшенной рубке Питт и Джордино смотрели на баржу и буксир, которые с каждым оборотом тридцатифутовых колес делались все ближе.
— Этот парень был прав.
Джордино перекрикивал свисток и звуки каллиопы.
— Какой парень? — громко спросил Питт.
— Тот, что сказал: „Храните деньги Конфедерации: Юг снова восстанет“.
— К счастью для нас, он действительно восстал, — с улыбкой согласился Питт.
— Мы их догоняем.
Это сказал маленький человек, обеими руками поворачивавший шестифутовое рулевое колесо.
— Они потеряли скорость, — заметил Питт.
— Если котлы не взорвутся и наша старушка выдержит эти проклятые воды… — Человек за штурвалом замолчал на середине фразы, чуть повернул седобородую голову и с абсолютной точностью послал струю желтой табачной слюны в медную плевательницу, после чего закончил: — Мы догоним их на следующих двух милях.
Из своих шестидесяти двух лет капитан Мелвин Белчерон тридцать два года водил „Стоунуолл Джексон“. Он наизусть знал все буи, повороты, отмели и речные берега от Сент-Луиса до Нового Орлеана.
Но он впервые вывел свой корабль в открытое море.
„Старушка“ была построена в 1915 году в кентуккийском городе Коламбус, на реке Огайо. Она была последней вспышкой огня воображения в золотые годы колесных пароходов, и после таких, как она, уже не было. Запах горящего угля, паровой свисток и ритмичный плеск колес ныне остались только в книгах по истории.
У судна был низкий деревянный корпус, длинный и широкий, двести семьдесят на сорок четыре фута. Горизонтальные неконденсирующие двигатели давали сорок оборотов в минуту. Водоизмещение составляло чуть больше тысячи тонн, а осадка в воде, несмотря на большую массу, — всего тридцать два дюйма.
Внизу под главной палубой четыре человека, потные, перемазанные сажей, яростно бросали уголь в топки под четырьмя котлами высокого давления. Когда стрелка на циферблате начала приближаться к красной отметке, старший механик, старый сварливый шотландец по имени Макгин, повесил на манометр свою шляпу.
Макгин первый проголосовал за преследование, когда после падения вертолета в реку близ Форт-Джексона Питт выбрался вместе Джордино и Хоган из воды и описал ситуацию. Вначале рассказ Питта был встречен с откровенным недоверием, но, когда все увидели их раны и изрешеченный пулями вертолет и услышали рассказ помощника шерифа о мертвых и раненых агентах ФБР в нескольких милях ниже по реке, Макгин приказал разводить огонь в топках, Белчерон собрал экипаж, и сорок человек из Шестого Луизианского полка с громкими возгласами поднялись на борт, таща за собой две старинные полевые пушки.
— Подбросьте угольку, парни! — кричал Макгин своим чумазым кочегарам. В мерцании огня за открытыми дверцами топок он со своей козлиной бородкой и косматыми бровями походил на дьявола. — Если мы хотим спасти вице-президента, надо поддать пару.
„Стоунуолл Джексон“ шел за буксиром и баржей так, словно чувствовал необходимость торопиться. Когда пароход был новым, он развивал скорость до пятнадцати миль в час, но на протяжении последних сорока лет его ни разу не заставляли двигаться быстрее двенадцати миль в час. Сейчас же он несся вниз по реке на четырнадцати, пятнадцати, шестнадцати… восемнадцати милях в час. Вырвавшись из Южного прохода, он делал двадцать миль, изрыгая из труб дым и искры.
