Я так думала, что перемены. Я так надеялась на благополучный исход. Я взяла этого самого кролика, и мы поехали в Борск. Я помню ту дорогу, те полтора часа в дороге, когда я не могла дышать, не могла говорить, только представляла, что сейчас увижу дочь. Через восемь лет разлуки.
– Почему они передумали? – спрашивала я у Павла. – Что ты им сказал?
Зотов смотрел на дорогу, а не на меня. И я удивлялась тому, что он совсем не рад за меня, он хмурится и переживает. Я тоже переживала, сильно, но меня переполняло воодушевление.
– Дело не в том, что я сказал, Юля.
– Вася сам передумал?
Зотов вздохнул.
– Я уже говорил тебе об этом. Лиза растет, в её жизни становится больше общения, а Борск – город маленький. Они пытаются избежать катастрофы.
Я за мужем наблюдала.
– Ты считаешь, что это плохая идея? – Моё сердце так громко стучало в груди, что я не могла никак сосредоточиться и понять, чего же на самом деле так беспокоит моего мужа. Мне нужно было приготовиться, нужно было придумать, как себя вести, что дочке сказать, как к ней подойти, как взять за руку впервые за восемь лет, а внутри меня сплошное волнение, волнение.
– Посмотрим, – проговорил Павел неуверенно.
Он знал, он всё прекрасно знал. Только боялся убить мои надежды на корню. Это я летела в Борск на крыльях, это я представляла, как обниму Лизу, как она обрадуется плюшевому кролику, которого я купила для неё уже давно, и с тех пор, даже разговариваю с ним шепотом, будто с ней.
Единственное, что мне не понравилось, это то, что встретиться нам предстояло в доме Мезинцевых. За тем самым высоким забором, на который я кидалась столько раз, пытаясь добраться до дочери. Мне отчаянно не хотелось видеть бывших свекра и свекровь. Мне, вообще, хотелось остаться с Лизой наедине, чтобы никто нам не мешал, подальше ото всех. Сесть с ней рядом, взять за руку и говорить, говорить. Но такой возможности мне не предоставили.
Вася встретил нас на улице. Мы подъехали, Павел посигналил, и бывший муж вышел нам навстречу. Вид имел хмурый и недовольный. И на меня взглянул, как на виновницу всех его бед. Но мне на тот момент было безразлично. Я из машины вышла, с этим кроликом в руках, и, наверное, улыбнулась бывшему своей лучшей улыбкой. Спросила:
– Где она?
Вася меня разглядывал.
– Чему ты радуешься? – поинтересовался он. – Тому, что пришла разрушить жизнь ребенка?
Моя улыбка немного померкла, а Павел, оказавшийся рядом, сказал:
– Раньше надо было думать. – И добавил, обращаясь к дружку: – Ты бы тоже трагическую мину с лица убрал. Тошно смотреть. – И взял меня за руку, сказал: – Пойдем.
Мы вперед Васи шагнули за ворота, а я часто-часто дышала, стараясь успокоиться. Облизывала, ставшие сухими от волнения, губы.
Васиных родителей поблизости не было. Зато была Ольга. Сидела за столом на крытой веранде, и на нас смотрела, в большом напряжении. Наверное, она нервничала так же сильно, как и я. Едва дышать могла. Но себя пересилила, поднялась при виде нас, указала рукой на стол.
– Присаживайтесь.
Зотов откровенно поморщился. И предупредил:
– Давайте обойдёмся без семейных чаепитий. Где Лиза?
– В доме.
Павел на меня посмотрел, очень внимательно, после чего кивнул.
– Иди.
Ольга неожиданно схватила его за руку, почему-то его, а не меня, останавливая.
– Паша, не хозяйничай.
Зотов аккуратно снял её руку со своего локтя.
– Оля, мы приехали сюда с определенной целью. Разговоры разговаривать я не буду. Сто раз всё обсудили. – И снова обратился ко мне: – Юля, иди. Одна.
Как же я боялась. Кто бы знал, как я боялась заходить в дом. Переступить порог оказалось для меня целым испытанием. Я вошла и закрыла за собой дверь. Сразу стало тихо. Хотя, подозреваю, что после моего ухода, никто и не заговорил друг с другом. Все с напряжением ждали.
Я прошла в гостиную, там работал телевизор. Я прошла и остановилась в дверях. Лиза сидела на диване, поджав под себя ноги, и смотрела какой-то детский фильм. Судя по всему, была увлечена, потому что не сразу заметила моего появления. А мне в эти секунды удалось её рассмотреть. Темные косички, яркая кофта, какие-то разноцветные колечки на пальчиках, как у большинства девчонок её возраста. Я смотрела на свою дочь, и всеми силами старалась не заплакать. Она была так похожа на меня в детстве. Те же волосы, тот же высокий лоб, изгиб губ. Даже длинные ноги и худые коленки. Она была моей точной копией. И я не видела, как она росла. Разве с этим можно смириться?
Лиза повернула голову и посмотрела на меня. Какие-то мгновения мы молча приглядывались друг к другу. В конце концов, я поняла, что мне нужно что-то ей сказать. Вот только с голосом совладать оказалось не так просто. Я нервно кашлянула. Произнесла:
– Привет.
Не знаю, чего я ждала все эти годы. Конечно, в моих мечтах представлялось, как Лиза, при виде меня, кинется меня обнимать или, по крайней мере, будет рада меня видеть. Поведет себя как-нибудь по-детски, заинтересуется игрушкой. Но повзрослевшая Лиза лишь смотрела на меня и продолжала молчать.
Я рискнула подойти ближе. Подумала и присела на край дивана. На самый его край. Глаз не могла от неё отвести.
– Меня зовут Юля, – сказала я. – Ты меня не помнишь?
Конечно, она не помнила. И в подтверждение качнула головой.
Я с трудом заставила себя улыбнуться.
– А я тебя помню. Совсем маленькой. Ты была такой красивой девочкой.
Я всё ждала и ждала её улыбки. Хоть какого-то проявленного интереса. А Лиза лишь разглядывала меня, потом разглядывала кролика в моих руках. Я вспомнила про игрушку, протянула её ей.
– Это тебе. Подарок.
– Я уже взрослая. Я такими не играю, – сказала она.
А я растерялась, моя рука застыла в воздухе. Затем опустилась. Пришлось снова кашлянуть.
– Да, наверное. Ты взрослая, – повторила я за ней. Я на кролика посмотрела, на его умильную мордаху, и сказала: – Я увидела его в магазине, и подумала о тебе. Захотелось купить.
– Вы можете оставить его себе, – проговорила Лиза очень обстоятельно. – Он же вам нравится.
– Да… наверное.
– Я знаю, кто вы, – заявила она с таким спокойствием, что неизвестно почему у меня в момент сбилось дыхание.
– Знаешь?
– Да. Вы были моей мамой. Когда-то давно.
Я даже сглотнуть не могла. Мне казалось, что я сейчас задохнусь.
– Ты всё-таки помнишь меня?
– Нет. Мне папа рассказал.
– Ах, папа… Что ещё он тебе рассказал?
