убил Артемиса Энтрери в одной из наших первых встреч, если бы я преследовал его, пока не нашел средства прикончить его, было бы это злым поступком? Если бы я верил, что он будет убивать невинных, если я не покончу с ним, был бы я злом, если бы убил его, или было бы больше вреда и, да, зла, если бы я оставил его в живых и тем самым обрек на смерть других невинных людей?
Когда ты дроу в Мензоберранзане и попадаешь под чары Ллос, все, кто не дроу, считаются той опасной версией Артемиса Энтрери, которая, как я боялся, окажется правдой.
Такова задача в предстоящей борьбе за сердце и душу Мензоберранзана: отделить обманщиков от обманутых и убедить обманутых, что правда не та, которой их учили, и что есть лучший путь, более мягкий путь, более процветающий и нравственный путь.
Это нелегкая задача. Во многих случаях, когда человек убежден в истине, никакие доказательства не смогут его разубедить, и я обнаружил, к своему ужасу, что сам факт представления противоположных доказательств часто толкает человека еще глубже в его убеждения! Да, это вызов, и в предстоящей борьбе мы либо убедим их, либо убьем их, либо они убьют нас.
Я уверен, что Леди Ллос будет наслаждаться зрелищем в любом случае.
Пока оно не закончится, говорю я, ибо сторона правды победит, и тогда Ллос больше не будет желанной в сердцах дроу.
Такова моя клятва.
Рассмотрение вопроса о границах и взаимоотношениях между внутренним и внешним в процессе обучения с монахами стало для меня поистине просветляющим.
Мир, конечно же, является внешним по отношению к нам. Он находится вокруг нас, населен людьми, животными и существами, которые обладают свободной волей и желаниями, отличными от наших собственных. Молния ударит в высокое дерево в лесу, независимо от того, услышу ли я удар или увижу вспышку. Мир вращается вокруг нас, когда нас нет, и поэтому, конечно, он является внешним по отношению к нам.
Но не полностью.
Наше восприятие формирует то, что мы видим, слышим и чувствуем. Мир таков, каков он есть, но он не всегда, даже не часто, будет одним и тем же для двух разных людей. И то, что вы слышите об окружающем мире, также формирует ваше восприятие.
Я наблюдаю за восходом солнца. Он имеет для меня огромное значение не только из-за своей внешней красоты, но и потому, что напоминает мне о лишениях Мензоберранзана и Подземья. Наблюдение за тем, как солнце поднимается над горизонтом, является для меня воспроизведением моего собственного восхождения в мир дневного света.
Не каждый будет так относиться к восходу солнца, и поэтому это внешнее событие является также и внутренним событием. Мир вокруг нас формирует нас, а мы формируем мир вокруг нас.
Это может показаться мелочью, но благодаря монахам и больше всего благодаря Кейну, я стал лучше понимать серьезность этого простого и, казалось бы, очевидного понятия. Ведь часто внешняя форма является изнуряющей или ограничивающей. А иногда это может привести к ложным смыслам - вы можете действительно потерять себя в момент философского самоанализа, до такой степени, что потеряете связь с другими вещами и, что более важно, с другими людьми, которые вас окружают. Неспособность распознать совершенно иное восприятие другим человеком того, что вы считаете общим событием, приведет к путанице и часто к конфликтам.
Кроме того, глубокое ожидание того, что вас окружает, может быть сродни погрязновению в интеллектуальной луже грязи.
Когда я впустил дух магистра Кейна в свой разум и тело в пещере гноллов, он увидел нечто совершенно очевидное, чего я совершенно не заметил, потому что стоял глубоко в такой грязи. Когда я впервые обрел браслеты Дантрага Бэнра, они показались мне запутанными и вредными. Мой разум не поспевал за движениями рук, когда я надевал их, и, что еще хуже, мои ноги не поспевали за движениями оружия, выводя меня из равновесия.
Но я уже не тот молодой воин.
Благодаря тренировкам под руководством магистра Кейна, с братьями и сестрами ордена Святого Соллара, я значительно увеличил скорость движения ног. Понимание гармонии бедер и ног - нет, не просто понимание, а ощущение каждой связи между ними - значительно увеличило мою способность быстро бегать, прыгать и поворачиваться, не говоря уже о дополнительной плавности и просто физической силе, которую дает правильное понимание жизненной силы, ки.
Теперь я ношу браслеты как браслеты, зажатые на запястьях, и движения моих рук, моих скимитаров, согласованы с поворотами и шагами. Два удара превращаются в три, и равновесие не теряется.
Кейн увидел это сразу, когда был в моей форме, когда мы сражались - скорее всего, он увидел это извне задолго до этого. Независимо от этого, я верю, что без его несколько иной призмы видения я бы никогда не нашел эту простую настройку.
Что еще более важно, временное присутствие Кейна во мне помогло мне найти гармонию между двумя различными боевыми стилями, воином и монахом. Он показал мне баланс вблизи, и благодаря его мастерству и пониманию я увидел и почувствовал истинную гармонию, хотя я считаю, что мне еще предстоит пройти определенный путь, прежде чем я смогу найти этот баланс самостоятельно. Но теперь я знаю, куда идти. Раньше я колебался между двумя стилями в зависимости от ситуации - прыгал как монах, крутил клинки в боевых упражнениях, наносил удары ки издалека или ловил стрелы как монах, а парировал и отражал как воин.
Теперь эти дисциплины более объединены во мне, это смесь стилей, которая, когда будет доведена до совершенства, предоставит мне больше возможностей, больше инструментов и больше выбора, как сознательного, так и инстинктивного, в любой ситуации.
Что касается боя, то мои внутренние корректировки и восприятие изменили мир вокруг меня. Теперь я вижу тоннель, холм, берег реки, выступ по-другому, поскольку рассчитываю наилучший вариант действий и формирую поле боя в свою пользу.
Сейчас я также по-другому смотрю на восход солнца. Я все еще вижу свой собственный путь в его восхождении над горизонтом, все еще вижу красоту переливающихся красок, но теперь, выйдя за пределы своей смертной формы, я вижу и расстояние небесных тел, огромные пустоты между ними, звездную массу, которую они представляют, частью которой являюсь и я.
Восход солнца для меня теперь прекраснее.
И я стал более грозным.
Воин Ллос
