отцу. Если хочешь, Герхард ее привезет.
– Нет, не могу, сам понимаешь, для нас каждая минута дорога.
– Тогда, давай брат, пока,
Еще раз обнявшись и попрощавшись, они поехали в сторону гор. Доехав туда и накормив своих спутников, взяли курс в направлении Германии. Как раз в это самое время Австрийское правительство вручало ноту протеста советскому послу. И когда Герхард с другом и его спутниками подъезжал к Австрийско-Германской границе, Криволапов и его бойцы давали показания в особом отделе.
Криволапов, предположив, что Миронов и Соколов погибли, всю вину и ответственность за провал операции, в своем докладе Мехлису, возложил на них. И в конце своего рапорта написал, что предатели Родины Миронов и Соколов лично сдали их Австрийцам. Это он подтвердил, что видел собственными глазами, как они садились в машину австрийцев.
Гневу Мехлиса не было границ. Услышав это, он в ярости скинул со стола все его содержимое.
– Найди мне их комиссар, найди, – скрипя зубами, произнес эти слова.
– Я их хоть из-под земли достану, товарищ Верховный Комиссар, – оправдывался Криволапов.
И тут, постучавшись в дверь, вошел дежурный офицер,
– Разрешите обратиться, товарищ Верховный Комиссар? – попросил он.
– Да, что еще там? – В ярости спросил Мехлис у него.
– Прибыли полковник Миронов и полковник Соколов, – доложил ему.
– Кто? – Громко переспросил его Мехлис, и резко взглянул на Криволапова.
Тот, попятился к стене, и прижав к губам свои руки,
– Я, я, я….
– Немедленно зови их ко мне, – и, подойдя к Криволапову, стал пристально смотреть ему в глаза. А у того, от испуга с носа потекли сопли, и пытаясь их остановить, он то одной, то другой рукой вытирал их.
– Я вижу комиссар, ты не ожидал их здесь увидеть, не так ли? – и Мехлис близко подвел свое лицо к его лицу.
– Я, я…,я, сейчас все вам объясню, товарищ Верховный Комиссар, – дрожащим голосом тот произнес.
В это время в кабинет вошли Соколов и Миронов, и Игорь, увидев Криволапова,
– А, подонок, ты тоже здесь? – зло он произнес эти слова.
– Что так полковник? – не отрывая от Криволапова своего взгляда, спросил Мехлис.
– Если не этот подонок, все было бы нормально, – и Соколов рассказал Мехлису обо всем.
Выслушав Соколова, Мехлис, отвернувшись от него и подходя к Миронову и Соколову, приказал дежурному офицеру вывести Криволапова за угол и расстрелять. Тот, услышав это, упал на колени и взмолился, но Верховный не стал обращать внимания его мольбам.
После того, как увели Криволапова, Миронов и Соколов поставили перед Мехлисом рюкзаки с драгоценностями, и показывая их ему,
– Больше мы не смогли унести с собой, товарищ Верховный Комиссар, – сказали они.
И Мехлис, крепко их обняв,
– Спасибо, спасибо хоть за это. Этого тоже достаточно для восстановления страны. – А потом, обращаясь к Соколову, – ну, что полковник, пойдешь ко мне служить, а? – Спросил у него.
– С удовольствием, товарищ Верховный Комиссар, но только позвольте мне хотя бы на недельку съездить к родным.
– Месяц хватит?
– Вполне, если я вам пока не нужен, – сказав, достал из кармана немецкие марки. – Разрешите вернуть вам оставшиеся деньги?
– Оставь их себе, – сказал Мехлис.
– А где я в Иркутске их использую, – как бы, не понимая, сказал Соколов.
– Сколько потратишь, потрать здесь, а остальное Миронов обменяет тебе в Москве.
– Спасибо, товарищ Верховный Комиссар, – сказал ему Соколов.
– Не за, что, – ответил ему Мехлис.
Выйдя из кабинета Миронов, взглянув на Соколова, сказал,
– Игорь, ты и впрямь оказывается безбашенный.
– С чего бы?
– Я возле Верховного не решился бы на комиссара наезжать.
– Он что был его заместителем?
– Да!
– Если товарищ Мехлис мне позволил бы, я собственными руками задавил бы эту жабу, – в сердцах сказал Соколов.
Возвращаясь с Берлина, Герхард по дороге купил газеты и увидел статью о пойманном русском десанте в горах, с их фотографиями и найденных драгоценностях. Приехав в Зальцбург, он прямиком поехал к Саиду, и зайдя к нему, домой, показал ему статью. Внимательно прочитав, Саид сказал,
– Надеюсь, эту статью прочитают и хозяева тех альпинистов и раз и навсегда отстанут от нас.
– От нас наверняка отстанут, а вот от наших гор вряд ли, – сказал ему Герхард.
– Почему?
– Ты что, Саид, забыл про их карты, где были указаны еще с десяток крестиков? Я уверен, неспроста они их отметили у себя на картах, это может быть только штольни.
– Да, в этом ты абсолютно прав. Сколько еще тайн хранят в себе эти прекраснейшие Альпийские горы, известно одному лишь Всевышнему.
Саид оказался прав. Именно в это же время на Амазонке Эрвину Рихтеру газету отдавал его адъютант Клаус. В той статье говорилось о пойманном русском десанте, о найденных драгоценностях.
– Наша группа, скорее всего, пропала, господин Рихтер. Возможно, Альфреду Гроссу удалось найти тот грузовик и перенести драгоценности в штольню. Но, наверное, на них напали русские, которых затем арестовала полиция. Видите, на фотографии видны рюкзаки, которые были у Гросса.
– Да, Клаус, ты прав. Жаль парней и наши сокровища. Сражения без потерь не бывает, но мы не забудем наших патриотов, которые отдали свою жизнь за наше дело. Теперь нам стоит повременить с отправкой новой группы в Альпы.
– Я об этом тоже подумал, господин Рихтер, – сказал Клаус.
– Да, нам стоит пока остановить вывоз наших сокровищ из Австрии. А жаль. Если бы ты знал сколько их там. Мы могли бы купить полмира за них, – и тут немного помолчав. – Знаешь, чем бездарно их терять, лучше мы потерпим годик, два, сколько потребуется, а потом их спокойно вывезем. А Альпы их сохранят, как в надежном банке. Не так ли Клаус?
– Вы правы господин Рихтер, они в горах с годами станут ценнее, в этом я не сомневаюсь…
ГЛАВА 4. Плата за самоотверженность
Узнав из прессы о том, что правительство Австрийской республики, МИД страны, вручив ноту протеста и передав пойманных диверсантов, предупредило Советское руководство о том, что дальнейшие их подобные действия будут расценены как вторжение на ее территорию, а пойманные диверсанты будут преданы суду и будут осуждены по законам военного времени. Это означало, что Саид отныне может быть совершенно спокоен за свою жизнь, так как угроза, что с той, что с другой стороны практически исчезла.
– Эльза, милая моя, – он, нежно обнимая свою жену, сказал ей. – Мы отныне свободны, теперь не будем беспокоиться за нашу судьбу. Нам удалось раз и навсегда избавится от наших преследователей.
– И больше никогда не будут нас тревожить?
– Да родная, теперь не потревожат, я на это надеюсь, – сказав, он крепко ее поцеловал. –
