Книга Кая. Полукровка - Анна Бегун

– Засунь внутрь ладонь, – сказал старик, настраивая прибор. – Эй, ребят, ну-ка помогите, ничего не понимаю! Да, нам нужен обмен, но не полный. Ага. Ну вот, молодцы, сами всё понимаете... Парень, я сказал, руку суй. Вот. Возьми её за запястье и держи. И сядь поудобнее, это надолго.

Гарду стало страшно. Не столько от самого наличия странного прибора и не от мрачного лица врача, а просто из-за того, что он ничего не понимал. И, главное, не знал, чего ждать.

Он обхватил ладонью руку девушки и, чтобы не думать о происходящем, сосредоточился на её лице. Крупные круглые глаза... Длинные чёрные ресницы... Хельг говорил, в ней крови гладирской больше, чем в самом Гарде, но чёрные волосы среди них так редки. Да и глаза, уши, скулы! Всё, как у людей. Может ли это всё быть иллюзией? Да нет, она ведь не знает даже, что это такое...

Вдруг его руку словно сжало сразу со всех сторон. Сотни иголочек пронзили до самых костей.

– Идёт! – доктор Нака удовлетворённо потёр ладони друг об дружку. – Спасём мы твою девочку, не переживай. А вот что делать с остальными... Если тебе верить, нас ждёт целая эпидемия! Доноров на всех не напасёмся. Ох, батюшки, батюшки... Ладно, ребят, вы тут разбирайтесь, а я к королю. С этим нужно что-то делать. И чем быстрее – тем лучше.

Ждать пришлось не долго. Уже через несколько минут в комнате хозяйничали два врача из Академии, устанавливая рядом с Каей большой прибор.

– Что это?.. – выдохнул Гард, опасаясь самого худшего. Болезнь тяжёлая, он знал это, а академики не хотели ничего говорить.

Так и теперь они не ответили. Доктор Нака давал краткие указания, а Гарду велел только сидеть и ждать. Когда же все приготовления были окончены, на табуретку сбоку от Каи поставили небольшую коробку с окошками с двух противоположных друг другу сторон. В одно из них положили руку девушки.

– Засунь внутрь ладонь, – сказал старик, настраивая прибор. – Эй, ребят, ну-ка помогите, ничего не понимаю! Да, нам нужен обмен, но не полный. Ага. Ну вот, молодцы, сами всё понимаете... Парень, я сказал, руку суй. Вот. Возьми её за запястье и держи. И сядь поудобнее, это надолго.

Гарду стало страшно. Не столько от самого наличия странного прибора и не от мрачного лица врача, а просто из-за того, что он ничего не понимал. И, главное, не знал, чего ждать.

Он обхватил ладонью руку девушки и, чтобы не думать о происходящем, сосредоточился на её лице. Крупные круглые глаза... Длинные чёрные ресницы... Хельг говорил, в ней крови гладирской больше, чем в самом Гарде, но чёрные волосы среди них так редки. Да и глаза, уши, скулы! Всё, как у людей. Может ли это всё быть иллюзией? Да нет, она ведь не знает даже, что это такое...

Вдруг его руку словно сжало сразу со всех сторон. Сотни иголочек пронзили до самых костей.

– Идёт! – доктор Нака удовлетворённо потёр ладони друг об дружку. – Спасём мы твою девочку, не переживай. А вот что делать с остальными... Если тебе верить, нас ждёт целая эпидемия! Доноров на всех не напасёмся. Ох, батюшки, батюшки... Ладно, ребят, вы тут разбирайтесь, а я к королю. С этим нужно что-то делать. И чем быстрее – тем лучше.

Глаза Гарда слипались, а голова казалось невероятно тяжёлой. Время от времени он на минуту забывался, но как только ладонь, которой он держал Каю за руку, начинала расслабляться, он вздрагивал и выпрямлялся, словно не спал вовсе. Когда он последний раз лежал в нормальной кровати? Дня два назад? Даже дежурившие рядом академики вовсю зевали. Дело шло к ночи.

И тут Кая глубоко вдохнула, чуть сморщила носик, приоткрыла глаза, но тут же их закрыла, уронив голову на бок. Кожа её была бледной и чуть желтоватой, она казалась кремом для пирожного – мягкой, невесомой.

– Она очнулась, – взволнованно прошептал Гард, но оба врача уже подошли и начали быстрый осмотр.

Глаз Кая больше не открывала. Время от времени только отворачивалась от ловких рук медиков, и едва слышно стонала. Когда медики отошли от неё, о чём-то оживлённо перешёптываясь, она заговорила таким слабым голосом, словно он был спрятан глубоко внутри в тяжёлый металлический сейф. Сначала слов совсем было не разобрать, но постепенно Гард начал что-то понимать.

– ... он настоящий... зачем... плака... виновата... он выпил сам, я не знала... не знала... письмо...

Она схватила Гарда за руку внутри прибора и распахнула глаза:

– Письмо пришло?!

Он опешил и не сразу понял, о чем речь. Голова девушки вновь расслабилась, и только губы чуть шевелились:

– Где письмо... где письмо... Друг... он не пишет...

– Пишет, – ответил Гард твёрдо, и Кая, вздрогнув, замолчала. – Он пишет. Вот как раз пришло от него письмо. – И добавил шёпотом в сторону врачей: – дайте мне бумагу, быстро!

Один из медиков замешкался, но протянул Гарду чистый лист, который тут же на коленке был сложен в несколько раз.

– Вот, смотри, – ласково сказал Гард, показывая Кае бумагу. Конечно, она ничего не увидела, её глаза всё ещё были закрыты, но брови её изогнулись, показывая, что она слышит. – Я тебе сейчас прочитаю.

Он медленно, одной рукой, развернул лист, чтобы девушка слышала шелест бумаги, и, глубоко вдохнув, задумался на секунду, прежде чем начать читать несуществующее письмо.

– Милая Кая. Ты прекрасна даже когда спишь, и я точно знаю: сейчас ты тоже борешься. Но ты не переживай, ведь всё проходит, и это – тоже. Я думал недавно, как удивительно, что мы с тобой встретились: такие непохожие на первый взгляд, но всё-таки имеющие много общего. И ещё: удивительно, как ты, сторонясь людей, умудряешься заводить всё новых и новых друзей. Знай, они всегда придут тебе на выручку, даже если жизнь повернётся самым неприятным углом.

Он поднял глаза, обдумывая следующую фразу, но обнаружил Каю спящей самым безмятежным сном. Беспокойные морщинки на лбу разгладились, губы больше не шевелились в болезненном бреду, а дыхание стало глубоким и размеренным.

– Всё, – сказал один из медиков, рассматривая цифры, бегающие на деревянной поверхности прибора, словно кто то писал их карандашом, то стирал, чтобы на их месте написать новые. – Можешь убирать руку. Теперь только ждать.

***

Проснулась я от того, что яркий луч холодного зимнего солнца, пробившийся таки в щель между штор, ударил мне прямо в глаз. В левый. Я зажмурилась и повернулась на бок, обнимая большую мягкую подушку. Движение причинило боль где-то сбоку под рёбрами. Медленно выдохнув, я вернулась на спину и принялась прощупывать своё тело в поискать причины боли. Что бы ни произошло, проблему явно надо лечить. Нашла особенно болезненное место и попыталась приподняться, чтобы посмотреть, нет ли каких-то видимых повреждений, да так и застыла, осматриваясь по сторонам. Место было с одной стороны знакомое, с другой... не очень.

Больничная палата медицинского отсека нашего училища – почти наверняка, но она явственно отличалась от той, в которой совсем недавно лежала Оле: вокруг громоздились жутковатого вида приспособления, намекающие то ли на пытку времён гонений на гладиров, то ли на лабораторию в корпусе инженеров-теоретиков.