Рэп вскарабкался на холм, плотно закрывая глаза под проливным дождем. Должно быть, Боги забавлялись, послав сюда дождь. Но Гатмор оказался прав – Рэп уже выбился из сил. Он шатался от усталости, боролся за каждый шаг, балансируя пустыми ведрами.
Юноша споткнулся, упал и покатился в кусты. На мгновение он испытал неземное блаженство, лежа с открытым ртом и подставляя лицо дождю. Он мог бы проспать так несколько дней.
Проспать? Он рывком сел. Неужели он заснул?
Должно быть, нет, или не более нескольких минут. Нг его разбудил крик.
Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, какой плохое оборот могут принять дела всего за несколько минут. Бли зился рассвет, ибо мрак больше не был непроницаемым – Рэп заметил бы это раньше, если бы держал глаза открытыми. Он не удосужился отыскать ведра. Вскочив, он бросился бежать вниз по холму, прежде чем понял, что должен подниматься, и все демоны Зла завопили ему в уши.
Это была тройная гонка.
«Танцор гроз» отплывал. Матросы сгрудились у борта, сталкивая его в море. Начался отлив, крики боцмана разносились по всему берегу. С каждым рывком корабль все свободнее качался на волнах, но эта работа была каторжной для утомленного экипажа.
Рэпа качало от слабости, пока он несся вниз сквозь кусты. Только способность видеть в темноте позволяла ему избегать корней, кустов и деревьев, но не помогала сохранять равновесие. Ливень усиливался, земля и трава под ногами стали скользкими. Рэп поскользнулся, упал и покатился вниз и потому был вынужден снова начать подъем, но продвигался вперед с мучительной медлительностью.
А по песку мчалось несколько сотен разъяренных каннибалов, вопя во всю мощь легких, потрясая копьями и луками, направляясь к кораблю и уже пробежав мимо своих лодок хотя кое-кто из них отталкивал лодки от берега, намереваясь, перехватить «Танцора гроз». Значит, в гонке участвовало четыре стороны.
Когда Рэп достиг берега, рев матросов возвестил, что корабль высвободился и закачался на волнах. Люди падали воду и поднимались, хватаясь друг за друга и за веревки, привязанные к борту для этой цели.
Пока Рэп бежал по песку, корабль уже отплыл в ночь подхваченный ветром, волоча за собой перепутанный клубок людей, как странные морские водоросли.
Рэп бросился в волны, но каннибалы уже заметили его и их вопли усилились. Он упал, поднялся, снова упал, захлебнулся, закашлялся и заспешил вперед, то и дело оступаясь – море словно хватало его за ноги. Его преследователи двигались гораздо быстрее, Рэп забрел в воду по грудь, а «Танцор гроз» уходил прочь, поворачивался в сторону от холма, влекомый штормовыми волнами.
Полдюжины антропофагов нагоняли Рэпа, преследователей возглавляли два великана. Они умели плавать, а Рэп только беспомощно бултыхался в волнах, пытаясь бежать на цыпочках по дну и при этом не наглотаться воды, но волны оттаскивали его к берегу. Его дальновидение обнаружило конец веревки в тот же момент, когда две громадные руки протянулись к нему. Рэп вцепился в веревку в последний миг. Пальцы антропофага коснулись его плеча, а затем веревка утащила его прочь, обжигая ладони и выворачивая руки из суставов, увлекая под губительные черные волны.
Натяжение веревки ослабло; Рэп понял, что через несколько секунд будет второй рывок. Оказалось, думать нелегко, когда ясновидение подсказывает, что под тобой четыре локтя воды. Несмотря на это, Рэп ухитрился обвязать веревку вокруг запястья прежде, чем она натянулась и потащила его по морю, как рыбу. Но тут же веревка вновь провисла, и Рэп беспомощно забарахтался, стремясь достичь поверхности и глотнуть желанного воздуха. Прежде чем он сумел вынырнуть, еще один рывок веревки вытащил его на поверхность и тут же снова утопил. Если матросы знают, что он здесь, и могут вытащить его, им лучше поспешить…
Гатмор отправил на спасение двух молодых матросов, едва фавн оказался в пределах досягаемости. Матросы обвязали веревкой его щиколотки и вытащили на борт ногами вперед, так что большую часть воды и желчи он изверг во время подъема.
Несмотря на это, в его желудке оказался груз морской воды, способный утопить лодку. Матросы долго давили ему на грудь, чтобы выкачать воду.
Но бегство еще не завершилось. Пролив, который представлялся ясновидению таким бесконечным, был лишь одним из многих в архипелаге. Даже без парусов «Танцор гроз» пересек его через пару часов, полностью соответствуя своему названию, ныряя и подскакивая. Никто не знал, выйдет ли солнце, а ливень под стать потопу ограничивал видимость длиной вытянутой руки. Ни Гнурр, ни Гатмор не догадывались, где находится корабль, а впереди поджидали рифы, отмели и островки, неисчислимые, как звезды в небе, и только один человек на борту мог различить их.
Несмотря на отсутствие паруса, каждый порыв ветра грозил сломать мачту. Тогда гребцам пришлось бы полагаться только на свои слабые силы. Четверо матросов удерживали руль, но судно двигалось беспорядочно, как пьяная свинья. Еще трое человек пытались воскресить фавна, выкачивая из него воду, хлопая по лицу, поливая дождевой водой – теперь на корабле появился большой запас воды – и вопя на ухо. Рэп только бормотал: «Вон туда!», «Там камни!» – и его голова снова падала на грудь.
Впоследствии первый помощник определил, что, скорее всего, корабль прошел по проливам Кожа Угря и Бочка – пару раз по обоим бортам матросы видели скалы, до которых можно было дотянуться веслом. Это плавание продолжалось целую вечность, но когда выяснилось, что берега не показывались ни с одной стороны уже целый час, матросы поняли: судно вырвалось в пролив Дайр. К тому времени фавн уже заснул беспробудным сном. Его завернули в одеяло, положили под скамью и помолились о том, чтобы он выжил.
В мир этот, в прошлом не оставив и следа,
Приду бездумно, как послушная вода.
И из него, как ветер из пустыни,
Куда не знаю, улечу я навсегда.
Фицджеральд. Рубай Омара Хайяма (29-30, 1879)
Часть одиннадцатая Пустыня стала раем
– Хлеб отменно хорош, Фуни, – похвалил Азак. Он вытер миску последним кусочком хлеба, отправил его в рот и одновременно громко рыгнул.
Инос поморщилась. Она знала, что подобная грубость считается в Зарке комплиментом, но к некоторым местным обычаям ей было особенно трудно привыкнуть.
Азак, Инос, Кэйд и маленькая Фуни сидели, поджав ноги, на коврах, разостланных у шатра. Первый Охотник на Львов и его семейство. Солнце садилось, жара падала, как пикирующий сокол. Шатры были раскинуты у крутого каменистого холма, но даже здесь их полотнища хлопали и бились на ветру. Ночь обещала быть беспокойной, но в эти дни Инос не страдала от бессонницы.
По-видимому, Фуни не собиралась отвечать на замечание по поводу хлеба.
– Как быстро похолодало! – произнесла Инос, запахивая плащ и застегивая его. Днем перевал Гонт дышал жаром, как раскаленная печь, каменные стены вбирали солнечное тепло и отражали его. Но к ночи здесь стало холодно, как зимой в Краснегаре. Еще до заката все натянули теплые одежды, которые Элкарас купил в маленькой предгорной деревушке неделю назад. Инос гадала, потащит ли шейх эту одежду до самой Алакарны или продаст ее на западных склонах гор. Большие пушистые меховые сапоги, которые она обула несколько минут назад, вероятно, уже совершили не меньше десятка переходов.
