или неправильно выбранное слово.
В действительности она обнаружила, что большинство участников отчаянно надеялись поскорее возобновить конференцию — и даже нашла это умилительным. Никто не мог признать прямо, что великий научный фарс, известный как лысенковщина, застопорил советское сельское хозяйство и отбросил ботанику на десятилетия назад — по сравнению с Западом. Таня понимала, что еще меньше десяти лет назад требовалась особая храбрость, чтобы посвятить себя запрещенным исследованиям, буржуазной псевдонауке. Тридцать лет назад звание «генетик» равнялось смертному приговору. В буквальном смысле.
Таня вычеркивала имя из номера одиннадцать — Петр Медведев, очкастый эксперт по бурой ржавчине пшеницы, — когда ей сообщили новость: кто-то нашел во Влтаве труп, чуть ниже по течению от посольства ФРГ. В посольстве, насколько она помнила, были балконы с видом на реку. Возможно, кто-то выпал оттуда во время драки.
Или кто-то хотел, чтобы это так выглядело.
И все же за каждой дверью в списке Таня находила скучающего и растерянного ученого, как и следовало ожидать.
А вот ее напарнице повезло больше. Три часа спустя они встретились, чтобы сверить записи, и Надя сообщила, что за второй дверью в ее списке никто не ответил на стук. Ни в первый раз, ни во второй, когда она вернулась к номеру, сделав полный обход.
Она обвела имя кружочком.
— Ну и ну, товарищ Соколов, — сказала Таня. — Интересно, знает ли наш друг мистер Причард, что вы — Носитель?
3.
Карел отказался от чая. Отказался садиться. Он стоял у французского окна, скрестив руки и нахмурившись. Будто бы общество Зерены было ему отвратительно. Как быстро они забывают. Владимир не удосужился даже ответить на ее призывы, наглый крысеныш.
Хотя нет. Не призывы. Вежливую просьбу поговорить. Обсудить с ней все… на равных.
Но Зерена проигнорировала его пренебрежение. Пока эти мужчины верят, что ее можно превзойти, что Саша покарал ее и принял управление операциями Пламени в городе на себя, она может извлечь пользу из их глупости. Она все еще может получить то, что хочет. Главное — убедить их, что теперь она следует Сашиному плану, а значит, и их плану тоже.
Поэтому она блеснула своей лучшей улыбкой, приправив ее намеком на разочарование в уголках рта — достаточным, чтобы Карел мог заметить прорехи в ее доспехах, чтобы он увидел, что попадание в немилость терзает ее до глубины души, — и, пожав плечами, налила себе чашку чая. Чашка Карела, с «кобальтовой сеткой», как и остальные чашки сервиза ЛФЗ[74], осталась пустой.
Звонко, но с намеком на мрачность, она спросила:
— Надеюсь, вы и ваш отсутствующий напарник не сломали свою новую игрушку?
Он взглянул на свои ногти.
— Я сказал Владимиру, что вы хотите встретиться, чтобы попытаться забрать у нас конструкт. Я этого не допущу.
— О, Карел. Правда? Вы правда думаете, что я призва… — Она оборвала себя, но сделала это медленно, чтобы он заметил. — Я попросила о встрече, чтобы разделить с вами работу? Чтобы умолять об объедках?
Он дернулся. Зерена надеялась, что ей лучше удается играть кротость сломленного духа, чем ему — скрывать искреннюю неловкость.
— Если попробуете забрать его у меня, вас ждет неудача, — сказал он. Очко за браваду: он говорил так, будто сам в это верил, хотя они оба знали, что это откровенная ложь. — И к тому же вы навлечете на себя недовольство Кометского.
Зерена опустила взгляд, чтобы он не увидел, сколь смехотворной она сочла его угрозу. Так, потупив взор, она держала чашку возле губ. Та согревала ей пальцы. Зерена вдохнула струйки пара, посмаковала призрачный аромат цитрусовых и вкус байхового чая на языке. Досчитала до десяти и лишь потом ответила с верной, как она считала, долей негодования и сожаления.
— Я знаю, что мы часто не соглашались друг с другом. Поэтому я и попросила о встрече, чтобы мы могли оставить это в прошлом и начать сотрудничать.
Он поднес ноготь к зубам, обкусывая его, как зверек:
— Сотрудничать?
Она кивнула. Положив руку на лакированную шкатулку возле чайного набора, она сказала:
— Ваш конструкт. Он уже нашел Носителя?
Карел очень постарался изобразить пустой взгляд. Благослови его глупое сердце, он и впрямь верил, что она не сможет прочесть его так же легко, как самиздатовскую Библию. Сашин гамбит всем им добавил наглости.
«Разумеется, он еще не нашел Носителя. Иначе вы бы уже бахвалились этим и помыкали бы мной».
Наконец он покачал головой.
— Он явно нашел след, но потерял его у реки.
Она сделала два глотка очень горячего, очень дорогого чая, прежде чем набралась смелости заговорить снова. Поставила чашку и открыла шкатулку. В ней лежала брошь из кованого серебра с вплетениями из меди и маленькая подвеска на потемневшей цепочке. Карел отошел от окна, чтобы взглянуть поближе.
Она взяла подвеску.
— Мне не составит труда завоевать толику доверия Морозовой. Возможно, знак признательности. Подарок. — Она погладила пальцем брошь. Затем передала подвеску Карелу и сказала, тщательно подбирая слова, стараясь, чтобы они не звучали как приказ или команда: — Предлагаю вам позволить Морозовой сделать эту работу за вас. Пусть она найдет Носителя. А вы вставьте это в свой конструкт, и тот будет следовать за ее украшением, а значит, и за вашей жертвой. Саша хочет, чтобы Морозову уничтожили, так пусть конструкт сделает то, что в него заложено. — Карел не спешил взять подвеску, и она пожала плечами. — Вы получите Носителя и уничтожите Морозову так, что Сашины руки останутся чисты.
— А что получите вы, Зерена?
— Меня погладят по головке. Я останусь жива. Я послужу делу. — На этот раз его лицо было совершенно невозможно прочесть. Поэтому она добавила: — Если думаете, что мое самолюбие так велико, что я предпочту умереть, чем жить побитой, вы меня никогда не понимали.
Он нехотя взял подвеску. Даже после этого, однако, он отказался от чая.
Она вздохнула, подавила улыбку.
Ему же хуже, дурачок. Чай превосходен.
***
К вечеру было официально установлено: Максима Соколова нет нигде.
Но труп, выловленный из Влтавы, мало соответствовал росту и телосложению ученого. К сожалению, несчастный придурок, упавший в реку, еще и попал под винт корабля, который разбил ему лицо до неузнаваемости.
Странно, до чего все идеально складывалось. Будто бы кто-то это спланировал. Таня с Надей не могли доказать, что утопленник и пропавший без вести — один и тот же человек. Но и доказать, что
