Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Росский кашлянул, прочищая горло.
Правильные слова говорит Булашевич. Голодный солдат – не солдат, ленивых провиантмейстеров хорошо бы розгами сечь для вящего вразумления и в приказе о том сообщать; да только, чтобы города брать, ещё кое-что иное потребно.
Он уже совсем было собрался продолжить, но тут Булашевич, улыбаясь в усы, вдруг поднял руку.
– Сперва дослушать хотел, – громогласно объяснил он. – Ан нет, не могу, пока поручение его василеосского величества не выполнено!
Штабные воззрились на генерала, Ломинадзев – с лёгким, наилегчайшим волнением.
– Это я ещё и в приказе по всему корпусу объявлю, – начал Булашевич. – Государь весьма доволен похвальной храбростию и стойкостью войск в деле при Заячьих Ушах. Все отличившиеся будут им отмечены особо, то он мне самолично сказал, прощаясь. Но допреждь всего – ты, Фёдор Сигизмундович! За явленные мужество и распорядительность, за отменное командование войсками при явном перевесе сил неприятельских, государь тебя награждает орденом Святого Арсения второго класса, с мечами. Вручим торжественно, как и положено, перед строем, но знать, – быстрый взгляд на Ломинадзева, – тебе уже сейчас надлежит. И подполковнику Сажневу, командиру Югорского стрелкового батальона – орден святой Софьи-воительницы. Смелость и доблесть сего офицера государем особо отмечены!.. Тихо, тихо, господа штаб! Поздравлять потом станете. Когда, как уже сказал, перед строем вручим, по всей форме. А сейчас, Фёдор Сигизмундович, прошу тебя, продолжай. Государево одобрение, думаю, тебе сейчас как раз на пользу придётся.
– Благодарю, ваше высокопревосходительство, – по-уставному ответил Росский, вытянувшись во фрунт.
Вот оно как дело обернулось-то! Не зря, не зря погнал он раненого гусара сквозь ненастье в Анассеополь: по крайней мере в одном задуманное удалось. С Григория обвинения – коли они и были – сняты, честь его вне сомнений, и государь доволен. «Софья-воительница»! Её и у самого Росского нет, хотя орденами он не обижен…
– Весьма, весьма рад за вас, Фёдор Сигизмундович, – соловьём пропел Ломинадзев. – Уверен, что служить государю и Отчизне станете с ещё большим рвением, ибо…
– Рвение полковника Росского, – перебил сделавшегося чрезвычайно ласковым генерал-лейтенанта Булашевич, – в подстёгивании не нуждается. Он и так жизни не пожалеет за веру, василевса и Отечество. Достаточно слов, господа. Гулять да праздновать, орденам радоваться станем, когда с фон Пламметом покончим. Меня его величество сюда затем и прислал. Продолжай, Фёдор Сигизмундович. Тебя наградами не смутить, уж я-то знаю. – Александр Афанасьевич широко улыбнулся.
Кое-как опомнившись – нет, «Арсений с мечами», он на дороге не валяется, тем более когда третий класс того же ордена не так давно получен, – Росский продолжил доклад, в подробностях описывая неприятельские батареи и редуты, возведённые по всему Анксальтскому полукольцу. Ломинадзев слушал, благожелательно кивая, Булашевич, нахмурясь, глядел на карту, следя за скользящей указкой (даже её не забыл Ираклий Луарсабович!). Окажись здесь один Ломинадзев, быть бы полковнику Росскому мягко укорённым за излишнюю горячность, но Булашевич ждал совсем иного доклада и совсем иных стрелок на карте. Эх, ну что бы Сажневу иное начальство по дороге не встретить!.. И сам с доброй вестью бы оказался, и их бы с Разумовским оповестил.
– Почему же дорогу не перерезали? – вдруг спросил Александр Афанасьевич, резко ткнув пальцем. – Немец в полуокружении сидит, так отчего ж клетку совсем не захлопнуть?
Булашевич барабанил по столу пальцами; Росский чуть скосил глаза, увидав умильно-ожидающее выражение Ломинадзева. Ерою паркетному лишь бы найти, кому поддакивать. Вцепится привыкший к буре и натиску князь Ляксандра Фанасьич в «бездействовавшего» полковника гвардии, даже не попытавшегося взять в кольцо прусское войско, кивнём. Согласится, что верно всё сделано, кивнём дважды и напомним про свой приказ. Хороший приказ, Мишей покойником в журнал занесённый!
– Имевшихся за Млавой частей наших хватило, чтобы приковать наёмников и биргерское ополчение к Анксальту, но не для решительного маневра на окружение. На пути же снабжения фон Пламмета у нас действуют и гусары, и уланы, и казаки. Фон Пламмет отвёл все силы к городу, укрепился там и засел, пытаясь вызвать нас на фронтальную атаку… – Осторожнее, Фёдор, оборвал он сам себя и добавил по какому-то наитию: – Не знаю, сдержались ли бы мы после убийства парламентёров, если б не строжайший приказ дожидаться полного сосредоточения…
– Теперь у нас в кулаке весь корпус, – перебил Булашевич. – Сил достаточно. У Пламмета три дивизии, уже битые под Заячьими Ушами, да биргерское ополчение – до дивизии будет, но вояки хреновые, при первых выстрелах своим фрау под юбки заберутся! У нас Двадцатая пехотная уже подошла, так что с ней уже четыре дивизии, да кавалерия, да на подходе кавалергарды с конногвардейцами, а затем и гвардейские фузилёры с лейб-егерями и гвардейской артиллерией подойдут! Почитай, по двое наших на каждого колбасника придётся!
Да, в Млавенбург, говорят, к имеющимся прусским дивизиям из Кралевца ещё две заявились, включая конную, но в открытую пруссаки не полезут, их опасаться нечего. С конногвардейцами же… – он сделал паузу, – с его василеосским высочеством Севастианом Арсениевичем, – офицеры переглянулись. Прибытие самого наследника престола означало, что дело и впрямь серьёзней некуда, – невместно нам при нём будет в ретраншементах отсиживаться, то русских воинов недостойно. А потому, господа, представьте мне к утру план атаки. – Крепко сжатый кулак пристукнул по столешнице. – Убийцы же парламентёров наших будут наказаны особо. Фёдор Сигизмундович, прошу на два слова.
Проходя мимо Ломинадзева, Росский поймал быстрый, почти незаметный взгляд его превосходительства, брошенный ему вслед – с явной надеждой на его, Росского, заступничество. И ведь прав, каналья, защищать придётся. Не Ломинадзева, приказ, по трусости отданный, но единственно верный.
Они вышли под тёмное небо, с боков к Булашевичу придвинулись две фигуры – в одной Росский с радостью узнал раненного в деле под Заячьими Ушами Богунова, ускакавшего в Анассеополь с письмом к великому князю. Молодец, не напрасно съездил, – полковник невольно улыбнулся. Отстояли-таки Сажнева.
– Не хотел при Ломинадзеве, – вполголоса проговорил тем временем Булашевич, кивком давая понять адъютантам, что с Росским он желает говорить один на один. – Орден ты, Фёдор Сигизмундович, заслужил и переслужил. Счастлив и горд, что его тебе сам вручу, при знамени и музыке. Не сужу тебя ни в чём. Понятное дело – в корпусе разброд и шатание, а как штаб нашёлся, так тебя и осадили – ты же Пламмета не только остановил, но и обратно погнал. Потому не корю, что встал у Анксальта, приказ выполняючи. Но теперь всё решилось, я корпусом командую, василевс меня доверием облёк – на мне и ответ за всё. Будем уловлять фон Пламмета, раз он решил тут зубами в редуты вцепиться, – усмехнулся генерал. – Помню твои капказские подвиги и потому спрошу – не может быть, чтобы ты сам плана атаки уже не составил.
Росский помедлил. Вот оно. Как и предполагал ты, Фёдор. Князь Булашевич, портрет Александра Васильича вечно с собой возящий, и впрямь в ретраншементах отсиживаться не собирается. Этого ты ждал, к этому готовился. Давай же теперь, не подкачай!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
