Демельза услышала, что кто-то спускается по лестнице, и быстро выскользнула обратно в холл. В полумраке, цепляясь за перила, ковыляла вниз по лестнице старушка в парике, выцветшем черном платье и накинутой поверх него белой шали.
Демельза быстро пошла ей навстречу.
Тетушка Агата остановилась на неверных ногах и попыталась разглядеть гостью. Ее глаза давно утонули в гуще морщин.
– Кто там? Это ты, Верити? Ты вернулась? И очень вовремя…
– Нет, это не Верити, – сказала Демельза и заговорила громче: – Это жена Росса, Демельза. Я пришла вас проведать.
– Кто, говоришь? А, бутончик Росса. Что ж, сейчас не время для визитов. Все заболели, все до единого. Кроме меня и Мэри Бартл. Она так занята, ухаживает за ними не покладая рук, а на старушку совсем нет времени. Голодом меня заморила! Ну точно помру от голода! Черт побери, разве старая леди не нуждается в том же уходе, что и молодая? – Тетушка Агата покрепче вцепилась в перила, скатившаяся слеза мигом исчезла где-то в ее сморщенных щеках. – Просто в доме нет порядка, вот что я тебе скажу. Как Верити ушла, так все и развалилось. Ох, не следовало ей нас бросать. Слышишь меня? Эгоистка, сбежала с тем мужчиной. А должна была остаться с нами. Такова воля ее отца. Но эта девчонка всегда была упрямицей. Вот, помнится, когда ей было пять лет…
Демельза проскользнула мимо старушки и поднялась наверх. Она знала, где расположена главная спальная. Только Демельза свернула в коридор, как из одной из комнат вышла пожилая темноволосая женщина с тазом воды. Демельза ее узнала. Это была Сара Трегигл, невенчанная жена дядюшки Бена. Увидев Демельзу, она быстро присела в реверансе.
– Они там?
– Да, мэм.
– А ты… приглядываешь за ними?
– Это доктор Томми меня позвал, мэм. Но вы же знаете, я простая повитуха. Я пришла, потому что больше некому. Но мое дело принимать роды… или обмывать покойников.
Демельза взялась за ручку двери и посмотрела вслед женщине, которая на ходу неловко расплескивала воду. Все знали тетушку Сару. Неподходящая сиделка для аристократов. Но что делать? Выбора не было. Запах трав усилился.
Демельза тихо открыла дверь и проскользнула в комнату.
После встречи с акционерами Росс решил немного пройтись. Паско обычно садились ужинать не раньше восьми, а он не горел желанием целый час развлекать дам светской беседой в гостиной.
Росс шел по окраинным улочкам небольшого города и намеренно гнал прочь мысли о недавнем собрании. Он думал о своей семье, о распутном отце, который всю жизнь попадал в переделки, менял женщин, дрался с их мужьями и отцами и до самого конца оставался упрямым циником. Он размышлял о Демельзе и о том, как его размолвка с Фрэнсисом повлияла на их отношения. Это трудно было себе представить, но все же между ними появилась некая отчужденность, как черная полоса на гербе бастарда. Он думал о Гаррике, собаке Демельзы, и о том, как беспечно смеется пока еще далекая от всех жизненных перипетий Джулия. Вспоминал о Марке Дэниэле, прикидывая, сможет ли тот прижиться на чужбине, или однажды тоска по дому приведет беднягу на виселицу. Он размышлял о больных родственниках в Тренвит-Хаусе и о Верити.
Так незаметно для себя Росс вышел к реке за городом. Вечером вода поднялась, тут и там светились огни кораблей, в доках двигались светлые точки фонарей. У причалов пришвартовались три судна: две небольшие шхуны и еще один корабль, довольно крупный для этой реки. Подойдя ближе, Полдарк разглядел реи на фок-мачте и понял, что это красавица-бригантина. Новенькая, недавно покрашенная, с блестящей латунью на юте. Росс подумал, что судно с такой глубокой осадкой доставить сюда и вывести обратно в море можно только в высокий прилив. Вот почему нынче вечером на пристани царила такая суматоха.
Росс прогулялся до деревьев, которые нависали над самым берегом, и повернул обратно. С этого места даже в безлунный вечер можно было полюбоваться широкой полосой прилива с решеткой из мачт на первом плане и мерцающими огоньками вдоль черной окраины города.
Снова поравнявшись с бригантиной, Росс заметил, что на борт судна понимаются несколько человек. Наверху у сходней стояли два матроса с фонарями, и, когда один из мужчин шагнул на палубу, фонарь осветил его лицо. Росс от неожиданности вздрогнул, но сумел взять себя в руки – с этим человеком он уже ничего не мог поделать – и двинулся дальше. Он все же оглянулся один раз, но мужчины уже были на палубе.
Когда мимо Росса прошел матрос, он неожиданно для самого себя спросил его:
– Ты с «Королевы Шарлотты»?
Матрос остановился и удивленно посмотрел на Полдарка:
– Я? Нет, сэр. Я со «Сказочной долины». У нас капитаном Ходжес.
– «Королева Шарлотта» – прекрасный корабль. Она впервые в этой гавани?
– Нет, вроде в этом году уже заходила раза три или четыре.
– А кто капитан судна?
– Капитан Брей, сэр. Кажется, они как раз сейчас отплывают.
– А какой груз на борту, не знаешь?
– В основном зерно и сардины, – сказал матрос и пошел дальше.
Росс еще какое-то время смотрел на бригантину, потом развернулся и направился обратно в город.
В центре спальни стояла небольшая жаровня, в которой с целью обеззараживания помещения курились травы. Все трое больных находились в одной комнате. Фрэнсис лежал на большой кровати из красного дерева, Джеффри Чарльз – в своей кроватке в алькове, а Элизабет сидела рядом с сыном. Никакие прежние обиды не могли сравниться с огромным облегчением, которое она испытала, увидев гостью.
– О, Демельза, как это любезно с твоей стороны! А я уже отчаялась. Мы просто в ужасном положении. Ты так добра. Мой бедный мальчик…
Демельза посмотрела на Джеффри Чарльза. Малыш с трудом дышал, каждый вдох сопровождался хрипом и сипением. Лицо изможденное, щечки раскраснелись, а глазки полузакрыты. За ушками и на шее Демельза заметила красные пятна. При каждом вдохе и выдохе он сжимал и разжимал один кулачок.
– Сейчас у него… спазмы… Потом будет отрыжка или его стошнит… После чего наступит облегчение, но… только на время… – У Элизабет от отчаяния срывался голос.
Демельза посмотрела на ее покрасневшее лицо, на сверкающие от волнения серые глаза и забранные в пучок светлые волосы.
– Ты тоже больна, Элизабет, и должна лежать в постели.
– Со мной другое – просто немного лихорадит. Я продержусь. О, мой бедный мальчик. Я без устали молюсь за него…
– А Фрэнсис?
Элизабет закашлялась и с трудом сглотнула.
– Ему… немного… лучше. А малыш… бедняжка… Если бы я только могла ему помочь. Мы смазали ему горло настойкой из роз. Но кажется, легче ему не стало.
– Кто там? – каким-то чужим голосом спросил Фрэнсис со своей кровати.
– Это Демельза. Она пришла нас проведать.
