С тех пор Симму жил и странствовал с эшвами. Он жил в темном Нижнем Мире и в лунные ночи поднимался на землю. Он стал тем, кем мечтал быть в раннем детстве, бродил по ночным лесам, без слов созывая к себе зверей и смеясь над человеческой глупостью. В пылающих грезах эшв он видел тех, кто нашел его и заботился о нем на заре его жизни. Возможно, Симму бродил именно с теми двумя эшвами, которые убаюкивали его своими чарами, когда он был еще младенцем; а может, все трое и не подозревали о том, что они когда-то давным-давно путешествовали вместе.
Волосы Симму не были больше абрикосовыми, а глаза — зелеными. И волосы, и глаза бессмертного стали черными, как у любого демона. Тело Симму больше не изменялось, становясь то мужским, то женским, он стал эшвой-мужчиной, но демоны — а в особенности эшвы — подобны маятникам, их изменчивому, ничем не стесненному естеству доступна всякая любовь.
На шее Симму все еще носил зеленый камень — точное подобие прежнего — подарок Азрарна. Князь демонов часто дарил драгоценности своим подданным, когда те угождали ему. Этот камень, сокровище Симму и предмет зависти его новых братьев, зеленой звездочкой мерцал и вспыхивал среди теней. Поколения за поколениями — убийцы, пробирающиеся по лесам, молодые девушки, по ночам сплетающие венки и делающие амулеты, чародеи, совершающие колдовские ритуалы, — захваченные врасплох демоном Симму, видели мельком зеленое пламя.
Легко и свободно шел Симму сквозь череду тысячелетий; бессмертие перестало давить на него, ибо он был теперь эшвой. Истинно бессмертных — ни демонов, ни богов — не страшит бесконечная жизнь. Она всего лишь одна из сторон жизни и их таинственной сущности.
Вполне вероятно, что однажды ночью Азрарн отправил Симму навестить безумного отшельника в далекой пустыне. Возможно, князь затеял некий розыгрыш, над которым лишь он мог посмеяться. А может быть, совсем другой эшва опустился у скалы и танцевал перед входом в пещеру. До того, о чем Зайрек догадался благодаря этой встрече, он мог бы дойти и сам… Колдун рыдал; а Симму вообще не плакал, разве что иногда, для развлечения, расточительно и бессмысленно, как плачут лишь эшвы. Так бессмертный и жил в Нижнем Мире, который стал ему наконец домом — впрочем, к этому все и шло.
ЭПИЛОГ. ДОМ НА КОЛЕСАХ
Вдоль широкой равнины двигалось нечто невообразимое.
Мужчины в полях побросали серпы и встали, разинув рты. Женщины у колодцев выронили от удивления горшки и черпаки. Собаки в деревнях лаяли беспрерывно, а птицы взмыли вверх, хлопая крыльями, расцвеченными вечерним солнцем. Такого зрелища здесь не видели уже лет тридцать, с тех пор как по этим землям проезжал король, но воспоминание о великолепии королевской процессии тускнело перед не правдоподобным зрелищем, открывшимся селянам.
Впереди процессии шествовали огромные угольно-черные слоны. Их красно-золотую сбрую усыпали алмазы и бубенцы. На спине слона, шедшего первым слева, удобно развалившись под навесом, в золотом седле, восседал толстяк, по-видимому, погонщик. Сзади, удерживаемое разукрашенными оглоблями и бронзовыми цепями, катилось нечто вроде передвижного дворца с резными деревянными стенами, красными лакированными дверями, окнами из цветных стекол, черной фарфоровой крышей и шестью высокими башнями, увенчанными куполами. Сооружение это было установлено на медной платформе, снабженной двадцатью огромными позолоченными колесами. А медные спицы этих громыхающих колес были сделаны в виде драконьих голов и при каждом обороте испускали клубы благоухающего дыма.
Погонщик слонов не обращал особого внимания ни на раздававшиеся со всех сторон громкие возгласы изумления, ни на тявканье собак, ни на визг детей, бегущих за исполинским домом на колесах.
В маленькой тополиной роще у дороги приютилась харчевня. Купцы, сидящие в саду, окликнули толстяка на слоне.
— Эй, иди к нам и выпей чашу вина за наш счет! Занятную штуку ты везешь! Чем торгуешь? Толстяк остановил слонов.
— Я ничем не торгую, — ответил он звучным голосом. — Я — телохранитель и, осмелюсь добавить, приемный дядя, или даже отец, той, которая готова продать свой товар любому.
— Еще занятнее, — удивился купец, начавший разговор. — Женщина… Интересно, что может продавать женщина?
— Боюсь, ты не о том подумал. Госпожа, путешествующая в этом удивительном экипаже, — доверенное лицо одного могущественного владыки, его посредница, и товары, которые она предлагает, тоже принадлежат ему.
— Так она не продает свое тело? — удивился купец.
— Да что ты! — воскликнул толстяк, замахав руками. — Ты что, никогда не слыхал о Доме с Красными Дверями?!
Вокруг воцарилась странная тишина. Закат догорел, в небе осталось только темно-розовое сияние вечерней зари. Тени, которые весь день жались к тополям, теперь раскинули по земле свои крылья — но светильники в деревенском кабачке еще не зажгли. В саду шелестели зеленые листья. «Да, да, — шептали листья, — мы слышали о Доме с Красными Дверями. Кто же не слышал о нем?» Купцы искоса, настороженно поглядывали на пышный дворец на колесах, в наступивших сумерках казавшийся таинственным и призрачным.
— Слухи есть слухи, — сказал купец. — Думаю, им не стоит доверять.
— Дело твое, — отозвался толстяк. — Но если бы ты изменил свое мнение, то мог бы навестить мою госпожу, так как на ночь мы остановимся на соседнем холме. Ну, а теперь, — добавил он, — скажите, можно ли где-нибудь поблизости купить сена для наших слонов? И есть ли тут кто-нибудь косоглазый и не особенно добродетельный?..
Почти час купцы яростно спорили.
— Я не верю этим басням, — сказал один.
— Но дом и в самом деле на колесах, и двери у него красные, как рассказывают. К тому же толстяк точно подходит под описание Йолсиппы-бродяги, Ловкого Йолсиппы, бессмертного балагура, чей конь встает на дыбы при одном упоминании о косоглазых.
— А кто госпожа, живущая в доме?
— Ну, если все остальное — правда, то это Кассафех, служанка самого…
— Тихо! Тихо, будь ты проклят!
Передвижной дворец застыл на вершине холма в четверти мили от деревни. Два пылающих факела, воткнутые в землю перед его дверями, ясно обозначали его местонахождение. Пока купцы шумели и спорили, один из них задумчиво молчал. А когда все отправились ужинать, он встал и, дрожа, отправился к Дому с Красными Дверями.
Это был серьезный мужчина средних лет, худощавый и скромно одетый. Поднимаясь в темноте по склону холма, он прошел мимо слонов, стреноженных на лугу. При его приближении они хрипло затрубили, словно извещая свою госпожу о появлении просителя. Когда купец добрался до факелов, он увидел, что Йолсиппа — если это и вправду был он — сидит перед покрытыми красным лаком дверями и терпеливо поджидает его.
— Ну, и зачем же ты пришел? — закричал Йолсиппа. — Должно быть, желаешь отыскать и разграбить какую-нибудь древнюю гробницу? А может, жаждешь обменять на сокровища свою только что умершую любовницу? Или ты замыслил погрузиться в сон, подобный смерти, способный обмануть мудрейшего лекаря, чтобы укрыться от сборщика налогов?
