Нарвикка, подойдя к нему, положил на плечо большую ладонь.
— Их время пришло — время, отмеренное судьбой, так что не горюй о них, — сказал халогай. — Если была на то воля богов, твои родные захватили с собой своих врагов, чтобы те служили им вечно в загробном мире. Да будет так!
— Да будет так, — согласился Крисп. Дикие боги северян и их фаталистический взгляд на мир никогда не привлекали его, но теперь он вдруг страстно возжелал, чтобы у его близких были слуги в загробной жизни — слуги, которых они убили своими собственными руками. Это было бы только справедливо, и если справедливости в этом мире не дождаться, то оставалось надеяться, что она восторжествует в мире ином.
Но правда ли, что время их отмерено судьбой? Не был бы Домок таким гордецом… не заключил бы Петроний опрометчивую сделку с Арвашем… послушался бы Анфим разумного совета и послал бы войска на север, пока не поздно, — послушался бы он хоть раз в жизни, сволочь такая!..
Мысль об упрямстве императора наполнила Криспа бешеной яростью. Он сжал кулаки. И только тогда заметил, что по-прежнему держит кожаный мешочек с деньгами. Он протянул его Нарвикке:
— Возьми. Видеть эти монеты больше не могу!
— Я возьму. Разделю их с другими парнями. — Халогай кивнул на остальных охранников, наблюдавших за ним и Криспом. — Каждый из нас возьмет по кусочку твоего горя себе.
— Как хочешь, — машинально ответил Крисп. Но в душе, охваченной яростью и болью, что-то все-таки отозвалось на слова халогая. Крисп отрешенно выдавил:
— Спасибо. Вы очень добры.
Массивные плечи Нарвикки приподнялись и опустились внутри кольчуги.
— Мы сделали бы то же самое для каждого из нас. Мы сделаем это для друга. — И, словно ребенка, халогай развернул Криспа кругом, легонько подтолкнув к императорской резиденции. — Там есть вино. Выпей — чтобы вспомнить их или забыть, как захочешь.
— Спасибо тебе, — повторил Крисп. Ноги бессознательно повели его в заданном направлении, к кладовой.
Не успел он дойти туда, как из комнаты в коридор вышел Барсим и уставился на него. Позже, вспоминая взгляд евнуха, Крисп пытался угадать, что же означало его выражение. Барсим, казалось, хотел промолчать из вежливости, но потом все-таки спросил:
— Прошу прощения, Крисп! Что-то случилось?
— Можно сказать и так, — резко отозвался Крисп. — В деревне, где я вырос. Моя сестра, ее муж, мои племянницы… Арваш Черный Плащ напал на деревню… — Крисп умолк, не в силах договорить.
К его удивлению, глаза Барсима наполнились слезами.
— Прими мои соболезнования, — сказал постельничий. — Родных терять тяжело. Нам, евнухам, это известно, лучше, чем кому-либо другому; поскольку наследников у нас быть не может, дети наших родственников становятся вдвое дороже.
— Понимаю. — Крисп впервые всерьез задумался о том, какой стойкости требовала от евнухов жизнь после того, как их изувечили. Воин, пожалуй, позавидовал бы такому мужеству; но большинство людей относились к ним с насмешливой брезгливостью.
Мысли о незавидном положении Барсима помогли Криспу собраться с духом.
— Если хочешь отдохнуть сегодня, — продолжал евнух, — мы с коллегами поработаем за тебя. Принимая во внимание обстоятельства, Автократор вряд ли будет возражать…
— Принимая во внимание обстоятельства, я плевать хотел, будет он возражать или нет! — взорвался Крисп Увидав, как Барсим недоуменно разинул рот, Крисп опомнился:
— Не обращай внимания. Извини. Ты просто не знаешь всех обстоятельств. Спасибо за предложение. Возможно, я им воспользуюсь.
Барсим поклонился.
— Разумеется, — сказал он, не в силах, однако, скрыть своего неодобрения и шока.
— Извини, пожалуйста, — повторил Крисп. — Мне не следовало набрасываться на тебя. Ты ни в чем не виноват.
— Ладно, — натянуто проговорил евнух. Крисп продолжал извиняться, пока не увидел, что постельничий и вправду оттаял. Неловко потрепав Криспа по плечу, Барсим предложил:
— Может, выпьешь вина, чтобы на душе чуть-чуть полегчало?
Коль скоро и халогай, и евнух давали один и тот же совет, очевидно, имело смысл к нему прислушаться. Крисп залпом выпил первую чашу, вторую — немного медленнее, начал наливать третью… И остановился. Он собирался напиться, чтобы забыться, но внезапно решил, что помнить все же лучше. Сунув в кувшин пробку, Крисп поставил его обратно на полку.
Тени в саду становились длиннее. Вино ударило Криспу в голову. Он зевнул. «Раз мне не нужно ухаживать за их величествами, можно пойти соснуть, — подумал он. — Если будет на то воля Фоса, утром, когда я проснусь, боль немного утихнет».
Он вошел в свою спальню, обливаясь потом от вина и влажного летнего зноя. Слишком жарко, чтобы спать в одежде, решил Крисп и стащил с себя тунику, как ни пыталась она прилипнуть к телу.
Он все еще носил на цепочке амулет из халцедона, подаренный Трокундом, и золотую монету. Крисп снял цепочку, взял монету в руки, уставился на нее долгим взглядом. В последние пару лет он мало задумывался о том, что означал подарок Омуртага; несмотря на свою близость к императорской власти — а может, именно благодаря этой близости, — Крисп не помышлял о том, чтобы ее захватить.
Но раз для Анфима не существует иных законов, кроме собственных капризов… Что же делать? Выполняй император свой долг, как положено, Евдокия, Домок и их дети были бы живы сегодня. Криспом снова овладела ярость. Если бы Анфим его послушал, все было бы отлично! Но Автократор не просто отказывался править — он никому не давал править вместо себя. Из-за этого на головы близких Криспа и обрушилось несчастье.
А монета… Какая тайна запечатана в этом золотом? Крисп точно знал, что по натуре он не убийца. Если единственный путь к трону лежит через убийство Анфима, подумалось ему, Анфим останется Автократором до глубокой старости. «Не говоря уже о том, что халогаи изрубят на мелкие кусочки любого, кто покусится на жизнь императора», — добавила прагматическая часть его разума.
Гляди не гляди на монету — все равно ничего не поймешь. Крисп снова надел цепочку на шею, рухнул на мягкую перину, принадлежавшую когда-то Скомбру, и провалился в сон.
* * *
Наутро его разбудил звон серебряного колокольчика. Крисп машинально встал, подчиняясь ежедневной рутине. Оделся, влез в сандалии и пошел к императорской спальне. И только когда он увидел улыбающегося Анфима в постели рядом с Дарой, память о вчерашнем вернулась сокрушительным ударом.
Криспу пришлось отвернуться на миг, чтобы не выдать своих чувств.
— Доброе утро, ваши величества, — произнес он бесстрастно.
Дара опередила мужа:
— Я опечалилась вчера вечером, услышав о твоей утрате, Крисп.
Ее искреннее сочувствие немного смягчило Криспа.
