Жил-был один фермер, давно это было, и было у него много зерна, да, зерна у него было видимо-невидимо. И лежало оно в амбаре, в большой куче, да только куча эта начала уменьшаться, а фермер всё не мог взять в толк, что же с ней случилось. И вот однажды решил он пойти и посмотреть, авось да увидит что-нибудь. Лунной ночью он встал с постели, вышел из дому и спрятался в тени большого тиса, что рос неподалёку от амбара, откуда дверь была видна как на ладони; и вот, едва часы пробили полночь, кого же он увидел, если не крохотных фрейри. Видели бы вы, как они сыпанули к амбару, крохотные такие, не больше мышонка каждый, в синеньких пальтишках, жёлтых штанишках и красных колпачках с длинными кисточками. Побежали они, значит, к амбару. А дверь возьми да и распахнись перед ними сама собой. Тут фрейри скок-поскок через порог, да и в амбар. Ну, вот, забежали они все туда, значит, а фермер подкрался поближе и заглянул внутрь. И увидел фрейри: сначала они водили хоровод, а потом каждый из них взвалил на спину по зёрнышку и к дверям. А один фрейри, такой крошечный, что и зёрнышко ему было тяжело, замешкался и отстал от других. Он шёл и причитал:
Добрался он до порога, а перелезть-то через него не может, и тут фермер протянул руку и ухватил его за кисточку, а тот как завопит во всю мочь: «Братец Майк! Братец Майк!» Фермер не стал дожидаться, что будет, а посадил фрейри в свою шляпу и отнёс домой, ребятишкам на забаву, и привязал к подоконнику в кухне. Но тот бедняга на еду не глядел, сох да чахнул и скоро умер[341].
СКИЛЛИВИДДЕН (SKILLYWIDDEN).На прошлой неделе я слышал, что в Дзенноре в последнее время видели трёх фей. Один человек из долины Треридж, кажется, резал как-то дрок на холме Трендрин. И вот около полудня он увидал маленького человечка, не больше фута ростом, который крепко спал на вересковой кочке в зарослях дрока. Фермер взял свою корзину для дрока и сунул туда человечка, который даже не проснулся; спустился в долину, к дому; там он вынул человечка из корзины и поставил перед очагом, где тот проснулся и сразу почувствовал себя как дома, начал играть с детишками фермера, а те, обрадовавшись новому приятелю, назвали его Бобби-с-Кочки.
Взрослые, однако, очень старались не выпускать Бобби из дому, чтобы его не увидели соседи, а тот пообещал показать фермеру холм, в котором зарыты глиняные горшки с золотыми монетами. Несколько дней спустя настала пора снова ехать на холм, чтобы, по обычаю, на лошадях привезти оттуда охапки дрока для зимней копны. Боба, от греха подальше, заперли вместе с ребятишками в амбаре. Но, пока сборщики дрока обедали, пленники выбрались на свободу и давай резвиться вокруг незаконченной копны, как вдруг увидели двух человечков, мужчину и женщину, ростом чуть выше Боба, которые бродили среди срезанных охапок, заглядывая под каждую, точно в поисках чего-то. Женщина заламывала руки и восклицала:
— О Скилливидден, крошка моя, куда же ты подевался? Неужто я никогда больше тебя не увижу?
— Бегите домой, — сказал тогда Боб детям фермера, — мои отец и мать здесь. — Потом он закричал: — Здесь я, матушка!
И только эти слова сорвались с его уст, как и мужчина, и женщина, и крошка Скилливидден исчезли, и никто никогда их больше не видел. Детям здорово досталось за то, что Скилливиддена упустили[342].
МИДРИДЖСКИЙ МИФ, ИЛИ ИСТОРИЯ О ПРИКЛЮЧЕНИИ, КОТОРОЕ ПРОИЗОШЛО У НЕРАЗУМНОЙ ОСОБЫ С ФЕЯМИ ИЗ МИДРИДЖА, ЧТО В ДАРЕМСКОЙ ЕПАРХИИ, ПОЧТИ ДВЕ СОТНИ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД (A MYTH OF MIDRIDGE; OR, A STORY ANENT A WITLESS WIGHT'S ADVENTURES WITH YE MIDRIDGE FAIRIES IN YE BISHOPRICK OF DURHAM, NOW MORE THAN TWO CENTURIES AGO).Вчерашнего дня я завёл разговор о феях со своей соседкой, которой скоро минет восьмой десяток. Я поинтересовался, приходилось ли ей в годы молодости встречаться с феями: её ответ был отрицательным. «Однако, — добавила она, — моя бабушка рассказывала, будто в Мидридже (что рядом с Оклендом) во времена её детства и даже многими годами позже всё ещё обитали феи». Их главным прибежищем был высокий холм, расположенный неподалёку от деревни, и там в летние сумерки они собирались и устраивали танцы — не то, что дюжинами, целыми сотнями. Случись сельской жительнице посетить места их веселья, чтобы хоть одним глазком посмотреть на низкорослый народец, одетый в зелёные одежды из тонкой, весьма изысканной материи вроде газа, все знали, что не пройдёт и года, как она станет счастливой женой того, кто ей мил. А парень — коли ему повезёт увидеть фей — женится на девушке с хорошим приданым задолго до того, как его лоб покроется морщинами или белоснежные цветы распустятся на макушке. Однако горе тому, кто осмелится дважды или трижды сунуть свой любопытный нос в их владения, ибо, если он будет пойман или хотя бы попадётся феям на глаза, несчастья станут преследовать его до конца жизни. Хуже некуда, если человек осмелится обратиться к феям в прозе или с помощью простых деревенских виршей. Предание о том, как это произошло в последний раз, по-прежнему передаётся из уст в уста. Однажды, тихим ясным вечером в самом начале августа, когда последний сноп сена перекочевал в скирду на заднем дворе хозяина, «позвав урожай домой», подённые рабочие и домашние слуги нашли отдохновение в компании оловянных кубков, в которых пенилось крепкое пиво. Вышло так, что разговор тем вечером зашёл о феях, обитающих на соседним холме, и все принялись наперебой рассказывать давно известные истории, которые слышали ещё от деревенских бабок. И тут заводила весёлого сборища возьми да и предложи юному парню, который в само существование подобных существ не слишком-то верил, почему бы ему не отправиться на холм верхом на самой лучшей хозяйской лошади и там во весь голос повторить вирши следующего содержания:
