— Ну, помню, — с интересом кивнул Тони.
— Его отец был архитектором. Мать звали Жаклин, и она была очень красивой женщиной. У нас все их знали, потому что тогда они казались нам очень шикарными. Помню, я наблюдала за Нико, когда он со своими братьями и сестрами приезжал в город или играл на берегу озера. Я хочу сказать, что, хотя они были ничем по сравнению с Армстронгами из далекого прошлого, но тогда они казались всем нам очень уверенными в себе и классными. Думаю, я завидовала им. Они представлялись мне бесконечно далекими от моей семьи, от моей жизни.
— Но с тех пор прошло уже столько времени! Почему это мешает твоим отношениям с Нико сейчас?
— Мы с тобой бились за все, что у нас есть. Мы оба, поднимаясь с самого дна. И я просто чувствую, что Нико в обиде на нас за то, что у нас есть, — и прячется от этого за высокомерием. Когда я что-то говорю или предлагаю, он заставляет меня ощутить… заставляет меня ощутить, что не такая уж я важная шишка.
— Постой, Кейт, ты находишься на вершине мира, все хотят быть твоими друзьями, хотят быть к тебе поближе. И при этом ты позволяешь страхам из далекого прошлого взять над тобой верх?! Ты уже не та девочка из прежнего городка, которая смотрела на Армстронгов с завистью. У тебя есть очень многое, и ты достигла гораздо большего, чем сумели достичь они за всю свою жизнь. Мы сделали это с тобой вдвоем.
Она снова вздохнула:
— Ты прав, конечно.
— Таким образом, варианта у тебя два: либо ты избавишься от него, либо забудешь всю эту чепуху и оставишь его в покое, дав ему реконструировать наш новый дом. Наш с тобой новый домашний очаг.
Она внимательно посмотрела на него, а потом поцеловала.
— Спасибо тебе, Тони.
Нико пошел отвечать на звонок в дверь и был захвачен врасплох, увидев на пороге Кейт.
— Думаю, нам необходимо поговорить, — сказала она, снимая темные очки.
Он вздохнул и сделал шаг в сторону, пропуская ее в дом. Она вошла и проследовала за ним по коридору в гостиную. На нее произвел впечатление интерьер: старинный и элегантный, он, очевидно, не претерпевал изменений в течение многих десятилетий.
В комнате он остановился, прислонившись к серванту.
— Итак?
— Не стану ходить вокруг да около. Мне нужен архитектор, а вам нужна работа.
— Собственно говоря, нет, ничего мне не нужно. Я просто зашился с работой. И теперь прячусь здесь, в Хантерс-фарм, чтобы попытаться все наверстать.
Она небрежно взмахнула рукой — жест, который по-настоящему раздражал его в ней.
— Да, но моя работа специально для вас. Это дом ваших предков, и вы хотите принять участие в его реконструкции.
— Оставьте всю эту ерунду и скажите, что вам нужно.
Она закурила сигарету.
— Мое предложение: я перестаю путаться у вас под ногами, пока вы производите реконструкцию дома, и появляюсь только, когда вы будете готовы к обновлению интерьеров и понадобится мое участие. Скажем, месяца через три?
— Четыре, — поправил он.
Кейт скривилась:
— Ладно, четыре. И до этого момента я вам не мешаю. — Она протянула ему руку. — Договорились?
Он подумал секунду, а затем пожал ей руку.
— Идет.
— Прекрасно. Теперь мы можем вернуться к работе. Вы хуже любого профсоюза, Нико.
— И прекращайте эти ваши шуточки, — предупредил Нико.
Она рассмеялась.
— Это в нашу договоренность не входит. Бросьте, угостите меня чашечкой чаю, чтобы закрепить наш уговор.
Он кивнул и ушел на кухню. Она обошла кругом комнату, рассматривая обстановку, которая ей понравилась. На стене висели фотографии — в основном счастливые семейные фото времен детства Нико. Она остановилась перед снимком его родителей, на котором Жаклин радостно улыбалась на берегу озера. Затем она подошла к серванту, на котором лицом вниз лежало еще одно фото в рамке. Она подняла его и внимательно изучила.
«А это, надо полагать, его бывшая жена», — подумала она.
Нико снова был в Дублине вместе с Алекс, и она выбирала диски с фильмами в магазине видеопроката. Своим предложением перемирия Кейт немало удивила его. Он считал ее человеком бескомпромиссным, который никогда не отступит от своего. Когда они с ней в тот вечер сидели в Хантерс-фарм и беседовали за чаем, ей даже удалось быть обаятельной, говоря об обыденных вещах во вполне расслабленной манере, чего он от Фэллонов не ожидал. Она болтала о своей актерской карьере, и он был заинтригован, выяснив, насколько хорошей актрисой она, очевидно, была когда-то. Она рассказала ему, что играла самые разнообразные роли, с диапазоном от комедии до серьезной драмы.
Нико напряженно вглядывался в надписи на дисках, стоявших на полках.
— Могу я чем-то вам помочь? — в конце концов спросил у него работающий здесь парень.
— Э-э-э… Да. Я ищу DVD с фильмом Кейт Фэллон.
— Кейт Фэллон? — смущенно переспросил продавец. — А, понятно: вы имеете в виду Кейт Донован, которая затем вышла замуж за Тони Фэллона. Да, у нас есть немало ее дисков. Что конкретно вы ищете? Ее ранние работы находятся в начале этой полки, а более поздние — в конце вон той.
— Ну а разница в чем?
Парень рассмеялся:
— Ее раннее кино — полный отстой, честно говоря, а вот последнее — не так уж плохо; она даже завоевала пару каких-то наград.
— Ага. — Нико почесал макушку. — Думаю, я возьму что-нибудь, относящееся к концу ее карьеры.
— Она резко покончила со своей карьерой, как только вышла замуж за Тони Фэллона. Ну, знаете, этот магнат?
— Это была потеря для мира кино?
— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем. Когда она уходила, она только-только набрала ход.
Алекс положила на стойку три диска и объявила:
— Я возьму вот эти.
Когда дочь улеглась спать, Нико взял один из DVD и настроился смотреть кино с Кейт Фэллон. Глядя на ее плавную грацию на экране, он был заинтригован. А еще он выяснил, что ему трудно сопоставить персонажи, которых она играла, с той Кейт, которую знал он.
«Так где же ты играешь на самом деле, в кино или в реальной жизни?» — задумчиво задал вопрос Нико ее изображению на экране и одним глотком допил свой бренди.
94
Весь день Кейт провела за чтением писем Клары, удобно устроившись перед камином в их гостиной. Насколько она смогла понять, все они были от солдат, сражавшихся на фронте Первой мировой войны. Она была захвачена описаниями их повседневной жизни. Но еще более интриговало ее то, как они обращались к Кларе. Они относились к ней с высоким пиететом, как будто все были влюблены в нее.
