Воин переложил меч в левую руку. Он едва увертывался от ударов: клинок казался невероятно тяжелым, а ноги отказывались слушаться.
Тварь метнулась вперед, нанося удар, и лезвие его оружия на излете задело руку Торина.
Воин застонал от боли, чуть не выронив меч и едва не теряя сознания. Так много крови. Он чувствовал, как она течет по ноге, капает на землю, жизнь быстро покидала его. Следующий удар, он знал, будет последним.
Человек-ящерица высоко поднял меч для смертельного удара.
Затем зрение Торина начало играть с ним шутки. Показалось, что меч существа, начав опускаться, замедлился. Мали ползла тоже неестественно медленно, но не прочь в безопасность, а к Торину, к чудовищу.
Воин закричал, и ему показалось, что этот голос, чужой, незнакомый, принадлежит кому-то другому. Торин бросился вперед, чтобы заслонить эльфийку, и ему почудилось, что он опять попал в зыбучий песок, такими замедленными были движения. Слишком замедленными.
Рука женщины медленно-медленно поднялась в воздух. В ее кулаке была зажата Аквара Кедаса. Кристалл сиял на солнце, как драгоценный камень при свете огня, голубым огнем и золотой радугой.
Меч человека-ящерицы ударился об Аквару. Металл издал пронзительный звук, а кристалл ответил оглушительно чистым звоном; мелькнула ослепительная молния.
Опять двигаясь с обычной скоростью, существо завопило и упало назад, его тело раскололось, ярко вспыхнув, меч, растрескавшись, кусками осыпался вниз.
Голубое сияние кристалла исчезло, и Мали упала на руки Торина. Она была столь слаба, что у воина от неведомого доныне страха перехватило горло. Торин осторожно перевернул эльфийку на спину. На шее у Мали под нежной кожей отчетливо билась голубая жилка, и он вздохнул с облегчением.
Вскоре ее веки задрожали и открылись. Эльфийка вскочила, взгляд её бешено метался во все стороны в поисках чудища, пока, наконец, не остановился на неподвижно лежащем теле и разметавшихся крыльях, одно из которых раскололось на куски как каменное. Сверху труп чудовища усыпали осколки меча.
Успокоившись, Мали воззрилась на кристалл, лежащий у нее на ладони. Он больше не сверкал золотистыми цветами пустыни, они сменились чистым серебристо-голубым — цветами неба, прозрачной воды и бутонов зиска. Символы, выгравированные внутри кристалла, ясно проявились на гранях — две слезинки, нарисованные непрерывной линией.
— Я не понимаю… Что произошло? — прошептала Мали.
Тихие слова удивления застыли у нее на устах, когда женщина перевела взгляд с кристалла на тело чудища и его разбитый вдребезги меч.
Торин осторожно прикоснулся к Акваре. На ощупь, несмотря на выгравированные знаки, она была гладкой, и его пальцы ощутили слабое приятное тепло — раздражающее покалывание больше не возвращалось.
— Ты все понимаешь, — сказал воин эльфийке и, не говоря ни слова, взял свободную руку Мали и провел ею по разорванным краям его одежды к кровоточащей ране на ребрах. — Ты должна только верить.
Мали неуверенно посмотрела на Торина широко раскрытыми глазами.
Он сильнее прижал ее руку к своей ране и, хотя его веки казались слишком тяжелыми, чтобы можно было держать их открытыми, постарался встретиться с ней взглядом, передавая собственную непоколебимую веру.
— Верь, Мали. Верь тому, что тебе сказала Богиня.
Держа кристалл у груди, Мали кивнула. Она закрыла глаза, сделала глубокий-преглубокий вдох и медленно выдохнула.
Тории согнулся, когда энергия влилась в него, хлынула, как будто души многих сотен людей текли в его венах. Энергия, тепло и бодрость, окрашенные в синий цвет, прогнали сумрак и смерть. Жизнь текла и пульсировала. Воин чувствовал, как его кровь плавно движется под кожей, а воздух в легких ласкает его изнутри.
Мали вздохнула и отступила, лишая Торина прикосновения и действия кристалла.
Воодушевленный протекающей сквозь него силой, воин раздвинул разрубленные края одежды и взглянул на рану. Она исцелилась не полностью и все еще беспокоила его, однако больше не кровоточила. Пока этого было достаточно.
— Торин? — прошептала Мали и дотронулась до его щеки.
Сила эльфийки полилась в тело воина — целительное прикосновение, нежное тепло. Он накрыл ее руку своей, обнаружил, что она липка от крови, но тепла и успокаивает боль. Торин коснулся губами ладони Мали, а когда она не оказала сопротивления, быстро поцеловал ее в полные губы и сразу отстранился.
— Бьяр, — сказал он, все еще держа эльфийку за руку.
Она словно одеревенела:
— Что я могу? Он мертв.
Торин взял Мали за руку, держащую кристалл.
— Тебя избрала Богиня. Как может быть, что ты не можешь?
Эльфийка вздрогнула, но кивнула, соглашаясь, и Торин помог ей подняться. Вместе они подошли к телу Бьяра.
Зажав кристалл между ладонями, Мали взглянула на Торина в поисках поддержки, затем она запрокинула прекрасное лицо к куполу из листвы деревьев и проглядывающему сквозь него небу:
— Прошу тебя, благословенная Мишакаль, помоги мне.
Затем эльфийка закрыла глаза и прижала кристалл к сердцу, как и в первый раз. Но ничего не произошло.
Тогда она положила кристалл на грудь Бьяра и прикрыла ладонями клинок, пронзивший его грудь. Голубизна внутри кристалла стала разрастаться все шире и шире, постепенно наливаясь ярким светом, пока не окутала тела Бьяра и Мали.
Затем и Торин оказался внутри ласкового, исцеляющего огня. Остатки его усталости улетучились, он почувствовал, как кожа вокруг его раны и мышцы под нею волнуются и перемещаются по мере того, как разрез заживает. Воин знал, что сейчас его кожа безупречно чиста, как у ребенка. Но физическое удобство было каплей по сравнению с миром и радостью, наполнившими его сердце.
Свет сделался ярче, стал голубым, как сияющее летнее небо, искрящимся, как поверхность пруда. Эльфийка молча — лишь слезы струились по ее щекам — обхватила лезвие ножа там, где оно вошло в тело Бьяра. Сияние кристалла низвергалось каскадом по ее пальцам вниз, обволакивая клинок яркими полосами.
Мали медленно извлекла нож, но кровь не потекла. Рана затянулась, и через секунду не осталось даже шрама. Руки Мали опустились, и она села назад на пятки.
Торин задержал дыхание, голубое сияние тускнело.
Затем грудь Бьяра резко поднялась. Он вдохнул полные легкие воздуха, широко распахнул удивленные глаза и прикоснулся к груди в том месте, где был нож.
— Мали, — прошептал он, улыбаясь. — Мне привиделось, что пришли спасти меня души Кедаса!
Женщина смотрела на мальчика со смешанным выражением недоверия и восхищения. Когда Мали обернулась к Торину, протягивая ему Аквару, чтобы воин взглянул на кристалл, радость в ее глазах горела, как огонь, ярче полуденного солнца.
