Вскоре он увидел перед собой шестерых вражеских солдат, сражавшихся с одним всадником. Он не мог видеть лица соламнийца под опущенным забралом, но сразу узнал длинные черные косы. Враги окружили Одилу, пытаясь стащить ее с коня. Она рубила их сплеча, отражала удары щитом, пинала нападавших ногами.
Герард тут же напал на солдат сзади. Он пронзил мечом одного, локтем двинул в ребра другого, а когда тот согнулся от боли, наподдал ему коленом в нос так, что солдат ткнулся лицом в землю.
Одила тем временем обрушила меч на голову противника с такой силой, что у того раскололся шлем и треснул череп. Брызнули мозги, кровь, осколки костей. Герард обернулся к солдату, который, схватив под уздцы лошадь Одилы, старался повалить животное на землю. Герард взмахнул мечом и отсек солдату обе руки, меж тем как Одила, оглушив другого воина ударом щита по голове, нанесла ему смертельную рану мечом. Неожиданно один из двух оставшихся противников, поднырнув под брюхо коня, оказался позади рыцаря и, прежде чем тот успел обернуться, нанес ему сильный удар по голове.
Но Герарду спас жизнь шлем. Лезвие меча, скользнув по металлу, лишь рассекло рыцарю щеку. В пылу схватки он не почувствовал боли и о том, что ранен, догадался, лишь ощутив тепловатый привкус крови во рту. Нераканец, ухватив Герарда за руку, державшую меч, сжал ее словно тисками и принялся выворачивать пальцы, заставляя своего противника выпустить меч. Свободной рукой Герард нанес сокрушительный удар ему в лицо, солдат все еще висел у него на руке, не давая ударить мечом. Тогда рассвирепевший Герард двинул нераканца кулаком в живот с такой силой, что тот рухнул как подкошенный. Единственный уцелевший солдат со всех ног кинулся бежать. Сил на то, чтобы преследовать его, у Герарда уже не было.
Он едва держался на ногах, хватая ртом воздух. Голова раскалывалась от непереносимой боли, правая рука, державшая меч, ослабла, и он перехватил оружие левой рукой. «Буду орудовать мечом, как дубиной», — мрачно подумал он.
Доспехи Одилы были помяты и залиты кровью, но женщина уверенно держалась в седле и, зорко оглядываясь по сторонам, искала врагов.
Когда схватка завершилась, Герард увидел деревья, смутно вырисовывавшиеся вдалеке при свете звезд, и рыцарей, которые спешились или же оставались в седлах, многие лежали на земле. Он увидел звезды на небе, силуэты башен Соланта, черневший в стене пролом рядом с воротами. Огромная куча камней громоздилась рядом с этой брешью.
— Что случилось? — Одила сорвала с головы шлем, — Кто это там? Почему ворота не открывают? Почему лучники ушли со стен?
Словно в ответ на ее вопрос зазвучал голос. Одинокая фигурка появилась на башне, прямо над воротами, которые все еще были закрыты. Трупы погибших солдат Соланта валялись у стены, словно жертва перед алтарем. Жертва, принесенная странной девушке Мине, чьи черные доспехи сейчас сверкали в лунном свете.
— Рыцари Соламнии! Граждане Соланта! — Голос Мины разносился над полем, усеянным трупами погибших. Никому не пришлось напрягать слух, чтобы расслышать каждое ее слово. — Благодаря помощи Единого Бога город Солант взят нами. И властью, данной мне Единым Богом, я посвящаю этот город Ему.
Крики недоверия и негодования разнеслись над полем битвы. Повелитель Тесгалл, чьи доспехи были покрыты кровью, а правая рука безжизненно повисла, рывком послал коня вперед.
— Я не верю тебе! — зарокотал его голос. — Ты добралась до внешней стены города, но не пытайся уверить нас, что твоя армия захватила его!
В этот момент на стенах появились лучники, на их доспехах сверкала эмблема Неракских Рыцарей. Поток стрел понесся к соламнийцу, но ни одна не была нацелена в него. Стрелы веером ложились к ногам его коня.
— Взгляни в небо, соламниец, — произнесла Мина.
Рыцарь нехотя поднял голову и понял, что проиграл.
Черные крылья застилали собой звезды. Черные крылья скользили по изломанному лику луны. Драконы парили в воздухе, описывая победные круги над улицами несчастного Соланта.
Безоглядный страх, внушаемый этими зловещими созданиями, обуял и Повелителя Тесгалла, и всех соламнийцев. Кто-то попытался дрожащей рукой схватить оружие, кто-то издал крик ужаса, кто-то в отчаянии обхватил голову руками.
Ни одной стрелы не послал несчастный город в воздух, чтобы поразить драконов. Ни одна из его осадных машин не плюнула во врага пылающей нефтью. Лишь одинокий рожок осмелился подать сигнал тревоги, но и тот захлебнулся смертельной нотой.
Мина говорила правду. Сражение было окончено. Пока соламнийцы, охваченные ужасом, глядели на мертвецов, пока они боролись с живыми, напавшими из засады, Мина и небольшой отряд верхом на драконах преодолели крепостные стены и невредимыми высадились на площадях города.
— Рыцари Соламнии, — снова заговорила Мина, — вы были сегодня свидетелями могущества Единого Бога, который держит в своей руке судьбы и мертвых, и живых. Ступайте же и несите слово о Нем миру. Расскажите всем о возвращении Бога к нам. Не бойтесь. Я приказала драконам не трогать вас. Вы свободны. Можете идти, куда хотите. — Она сделала рукой знак, что отпускает их с миром. — Можете идти даже в Оплот. Ибо именно на него устремлен сейчас, после падения вашего города, взгляд Единого Бога. Расскажите же его защитникам о тех чудесах, которые вы видели здесь сегодняшней ночью. Внушите им страх перед Его могуществом.
Правитель Тесгалл застыл в седле подобно изваянию. Он был ошеломлен и раздавлен неожиданным оборотом событий. Оставшиеся в живых рыцари стали собираться подле него и, судя по их все более громким возгласам, требовали вести их в атаку.
Герард презрительно хмыкнул. Пусть они бросаются в бой с драконами, не понимая, что обречены на смерть. Пусть те оторвут им головы. Такие идиоты не заслуживают права на жизнь. Достаточно взглянуть на небо, и станет понятно: Солант утрачен соламнийцами безвозвратно.
Мина заговорила опять. Теперь ее голос звучал жестко:
— Ночь на исходе. Скоро рассвет. У вас есть всего час, чтобы покинуть пределы города. Каждого, кто останется в виду городских стен, ждет смерть. — Неожиданно в ее голосе послышались добрые нотки. — Не бойтесь оставить погибших. Им будут возданы соответствующие почести, так как теперь они служат Единому Богу.
Гнев побежденных наконец угас. Пехотинцы начали пробираться по полю прочь от города, — оглядываясь, словно все еще не верили происшедшему и стремились запечатлеть горестную картину разгрома и гибели товарищей. Город, который они считали непобедимым, был повержен в одну ночь.
Рыцари, спасая остатки достоинства, вернулись на поле боя, чтобы подобрать тела убитых. Они не могли бросить своих товарищей, что бы там ни обещала эта женщина или ее Единый Бог. Повелитель Тесгалл оставался в седле. Сняв с головы шлем, он вытер мокрый лоб. Лицо его было угрюмым и бледным, черты лица исказились и застыли.
Одила не присоединилась к остаткам Рыцарства. Она неподвижно сидела на лошади, не сводя глаз с Мины, которая все еще стояла на крепостной стене.
