Он сжал кулаки и тут же снова разжал их, думая, что на ладонях еще осталась кровь. Он убил Гоула так же, как того часового на стене, — перерезал ему горло.
— Здесь он поджидал, пока бедная Альвен не заиграет свой призыв. Они повели Радомора наверх — чтобы он сам все увидел. Лестница где-то здесь, в глубине.
Он махнул рукой на сумрак у себя за спиной.
— Я не… — пробормотала Дорвен.
— Она играла, чтобы позвать своего любовника.
— Ой.
— Альдуана Варренделя… — начал Дьюранд, но вдруг умолк, вспомнив: Альдуан знал дорогу внутрь крепости.
— Дьюранд, ты как-то непонятно рассказываешь. Я…
— Он плыл ко дворцу, Дорвен. Альдуан ждал, пока Альвен начнет играть в окне своей башни — а потом как-то находил путь внутрь. Через какие-то цистерны. Что-то такое под городом. Колодец.
Хотя он услышал обо всем этом из лживых уст Грачей, в истории оказалось достаточно правды, чтобы утопить Варренделя под твердыней Радомора.
Он вновь почти наяву слышат, как скрипят ступени под ногами разгневанного герцога, почти ждал, что тот в любой миг ринется вниз. Это место буквально кишело воспоминаниями.
— У Альдуана был дом, — сглотнул Дьюранд. — Бывший бордель. Во всяком случае, так говорил Гермунд. Прежде. С Матерью и Младенцем у двери, если не ошибаюсь.
— Дьюранд, — произнесла в пустой комнате Дорвен. — Мы только что прошли такой дом.
Дьюранд схватил ее за руки, не обращая внимания на то, что она поморщилась от боли. Хотелось поскорее уйти из Радоморовой гостиницы.
— Ты помнишь где?
Они снова вышли в клубы дыма, а шпиль святилища по-прежнему парил в вышине.
* * *
Дорога, которую вспомнила Дорвен, привела их очень близко к главным воротам Радомора — так близко к охранявшей эти ворота полусотне солдат в полном вооружении, что запах чеснока, каким разило у них изо рта, резал ноздри Дьюранда, когда он пытался отдышаться возле каменной Небесной Владычицы у двери Альдуана.
Двери по другую сторону от каменного бедра Владычицы были заперты и обиты железом. Крепкий дом. Быстрый взгляд не помог обнаружить в каменных стенах первого этажа никакого окна или иного отверстия, куда мог бы проскользнуть человек. Дьюранд не смог придумать ничего лучшего, чем попытаться высадить дверь силой. Быть может, если хорошенько разбежаться?
Дорвен подняла руку.
— Погоди!
— Нет времени.
Однако она была права. Стражники у ворот засуетились. С какой-то другой дороги донесся стук копыт. Солдаты бросились к лебедке и принялись поднимать решетку.
Все были заняты делом. На дом Альдуана никто не смотрел.
И когда этот посланный самой судьбой всадник въезжал в ворота, Дьюранд выскочил на улицу — где его мог увидеть любой болван, которому придет в голову взглянуть в эту сторону, — и навалился на дверь со всех объединенных сил человека, кольчуги и безумия.
Дверь затрещала, и Дьюранд ввалился внутрь. Там не было ни нормальных стен, ни пола, ни обстановки: сломанные балки, горы обломков, оглушительный треск из отверстий в потолке, над которыми вилось воронье.
Дорвен тихонько вошла следом и, как могла, затворила сломанную дверь.
— Что тут произошло? — обомлела она.
Дьюранд закрыл лицо руками. Каменные стены и царящий внутри сумрак словно сговорились заставить его все забыть.
— Грачи. Огонь. Когда Альдуан уплыл, Радомор велел поджечь его дом. Быстрее!
— Так что возвращаться ему было некуда…
Дьюранд видел, что за мысль трепетала в глазах девушки.
— Где-то тут должна быть дверь в погреб или колодец.
Дьюранд рылся среди сломанных балок и обугленных стен.
Обломки стропил торчали из стен, как острые клинки.
Но Дорвен уже выскользнула во внутренний двор. Она лучше Дьюранда представляла себе, как должен быть устроен двор знатного горожанина.
— Думаю, где-то здесь. — С усилием откинув в сторону груду деревянных обломков, она показала на узкое кольцо растрескавшегося песчаника. — Да, здесь.
Дьюранд пригнулся, уже и так ощущая стылую сырость, что исходила от этой темной горловины.
С улицы снова раздались голоса. Когда Дьюранд собирался вытянуть из завала над колодцем одну из балок, в развалинах послышались обрывки какого-то разговора. Звяканье кольчуги и хриплый смех говорили о том, что мимо проходит военный патруль. Памятуя о не до конца закрытой двери, Дьюранд поторопился расчистить спуск.
— Тут глубоко? — спросила Дорвен.
Дьюранд покачал головой. Сам он уже стянул железную кольчугу: она загремела, как дождь из монет. Сапоги солдат шаркали как раз под дверью. Дьюранд еле осмеливался дышать.
Дорвен оглядела разоренный двор.
— Надо привязать…
Но Дьюранд схватил ее, привлек к себе, зашептал в самое ухо:
— Дорвен, когда битва закончится, ты должна найти мудрых женщин. — Она забилась, пытаясь вырваться, но он держал крепко. — Отыщи дорогу к людям твоего отца. — Он не хотел говорить ей, что затея с колодцем была чистым безумием — и что в одиночку искать встречи с герцогом было безумием еще большим. Он отправлялся на верную смерть. — Пожалуйста. Я поклялся Ламорику.
— Эй! А это еще что такое? — произнес голос, ровно за дверью.
Дорвен чуть оттолкнула Дьюранда, самую малость, настолько лишь, чтобы видеть его лицо. В глазах ее Дьюранд читал тысячу разных эмоций.
Но дверь уже отворялась.
— Прячься! — прошептал Дьюранд и бросился во тьму.
* * *
Если бы он упал прямо, наверняка переломал бы себе ноги. Однако он запрокинулся назад и совершил затяжной кувырок во мгле, прежде чем наконец вошел в воду. Каждый всплеск разносился гулким эхом под темными сводами, а свет наружного мира падал на непроглядную воду одним-единственным тусклым и пляшущим пятном. За пределами же этого пятна видны были лишь смутные очертания низких арок, нависающих между приземистыми каменными колоннами.
Дьюранд только начал подниматься, когда пятно света на миг померкло от падения Дорвен. Дьюранд прервал это падение, подставив обе руки. Боль пронзила его разящей молнией.
— Господи!
Однако он крепко сжимал возлюбленную и чувствовал, как она всем телом льнет к нему. Она сошла с ума. Идиотка. Они оба погибнут, и никто не узнает где и почему.
— Они, наверное, нас слышали, — прошептала Дорвен, прижимаясь губами к его подбородку.
Отверстие колодца виднелось над головой, как круглая луна на темном потолке подвала. Они находились на дне подземного водоема, таящегося под толстыми каменными сводами. Если бы кто заглянул сверху, то вполне мог бы увидеть их.
