Она знала свое дело. И была по-прежнему опасна.
— У нас тут есть карта? — спросила Гвин. — Нет? Ну не важно. Будем считать, что они собираются напасть на Рарагаш. Сколько времени им понадобится, чтобы до нас добраться.
Кто-то из советников печально вздохнул и невнятно пробормотал что-то, но у Лабранцы был готов точный ответ:
— Шесть-семь недель. Их задерживают обозы. Отдельные отряды делают вылазки в города, до которых можно доехать верхом за день, но основные силы движутся медленно.
— Ясно, — кивнула Гвин. В их распоряжении в лучшем случае семь недель на то, чтобы собрать армию, способную отразить более грозного противника, чем были зарданцы, которые разгромили империю. Ее недолгий опыт в качестве хозяйки гостиницы на улице Феникса вряд ли ей в этом поможет. — А мы можем как-нибудь укрепить Рарагаш?
Лабранца насмешливо фыркнула.
— Северные ворота обрушились несколько столетий тому назад, — сказал Баслин. — Даже если их перестроить, они были предназначены для того, чтобы не выпускать людей из Рарагаша, а не для того, чтобы задержать войско. Это же не крепость, а обширная долина. Тут много...
— Короче говоря, нельзя, — оборвала его Лабранца.
"Здесь все ясно, - сказал Голос. — Теперь спроси, на чью помощь можно рассчитывать".
— А что предпринимают короли? Лабранца пожала широкими плечами:
— Разумеется, склочничают между собой. Правда, они мобилизовали войска, но это все. Каждый написал остальным, требуя поддержки и присяги на верность. Каждый хочет быть предводителем. Никто не желает подчиняться другому.
— Надо найти человека, которому они все согласятся подчиниться.
— Ты, верно, имеешь в виду своего мужа? Гвин засмеялась.
— Ничего подобного! — На лицах всех шестерых отразилось удивление — вернее, четверых, поскольку лицо Зибероры непрестанно меняло выражение, а Тибала вообще нельзя было удивить. — Булрион земледелец, а не воин. Ладно, оставим пока вопрос о предводителе и попытаемся определить, сколько в его распоряжении будет сил. Пожалуйста изложи нам свои соображения, советница Лабранца Ламит. Лабранца помедлила, не то собираясь с мыслями, не то пытаясь оценить проницательность Гвин.
— У нас будет только три войска — Нурца, Мокта и Веснара.
— Не может быть! — воскликнул Баслин, почесывая щетину на лице.
— Может. Нимбудии больше нет. Даже если Рурк сумеет собрать новое войско взамен разгромленного, он от нас отделен захваченной карпанцами территорией. Эсран и Да-Лам большой роли сыграть не смогут. Пагайд и Пирайн слишком далеко и не успеют за оставшееся время до нас дойти. То же самое относится и к западным королевствам. Гамдиш испокон веку ограничивался защитой своих укрепленных городов и отказывался посылать войска за пределы границ страны.
Говоря это, Лабранца в упор смотрела на Баслина. Тот опустил глаза. Затем она метнула вызывающий взгляд на Гвин.
Осведомленность Лабранцы производила впечатление. Председательница отказывалась втягивать Рарагаш в войну отнюдь не потому, что не располагала нужными сведениями или не дала себе труд все обдумать. Возможно, ее выводы справедливы.
— Все это звучит вполне логично. Ну и что ты думаешь об этих трех?
— Королях или их войсках?
— И тех и других.
— Квилм Урнит — человек миролюбивый. За восемнадцать лет правления Моктом он, как мог, избегал столкновений с соседями. Веснар, захватив Толамин, отрезал ему выход к морю, и тогда он был вынужден мобилизовать войско. Он, наверное, сейчас весьма встревожен: с одной стороны у него Веснар, с другой — карпанцы.
— Он склонен внимать голосу разума?
— По крайней мере в большей степени, чем остальные. Моктийцы сохранили многие традиции Кволской империи. Они даже могут поддержать попытку восстановить империю — но только, если ее возглавит их король.
— Само собой, — согласилась Гвин. На что намекает Лабранца? Что Гвин не сможет посадить на трон Булриона? Или она действительно выкладывает все, что ей известно? — И сколько они могут выставить солдат?
— Десять-двенадцать тысяч. А Веснар?
— Примерно столько же, но в Веснаре живут потомки зарданцев, и они более воинственны. Одни Череполикие стоят целого войска любого другого королевства.
— И их король — Гексцион Гараб.
— Известный негодяй, — вставила Пар А-Сиур.
— Страшная мразь, — согласилась Лабранца. — В него-то все и упирается. Ему никто не доверяет и не хочет иметь с ним дела.
Это полностью подтверждало то, что слышала о Гексционе Гвин.
— А Нурц?
Лабранца немного подумала, барабаня пальцами по столу.
— Нурцийцы никогда не были сторонниками Квола. И в империю вошли очень неохотно. Со времени ее падения они сумели восстановить свою особую культуру. Войско у них побольше — тысяч пятнадцать или даже двадцать, и у них отличные лучники — они на всех наводят страх. Но беда в том, что их король Вунг Тан умирает. Наши целители ничего не могут поделать — только облегчить его страдания. Его сын еще слишком мал, а мужья его дочерей все претендуют на трон. В Нурце того и гляди разразится гражданская война — несмотря то, что карпанцы уже, как говорится, ломятся в дверь.
Гвин ждала, что скажет Голос. Но Голос молчал, и тогда она подвела итог:
— Получается, что мы в лучшем случае располагаем сорока или пятьюдесятью тысячами солдат. А каковы силы карпанцев?
— Около миллиона.
— Не может быть!
Лабранца презрительно усмехнулась:
— Почти. Но это включая женщин и детей. Солдаты составляют примерно пятую часть.
Даже в этом случае на каждого их солдата приходится пять карпанцев.
— А кто их предводитель?
— Совет вождей.
— Во всяком случае у нас есть то, чего нет у них. Баслин поскреб щетину.
— Что это?
— Поулграт, — ответила Гвин, хотя в глубине души она совсем не ощущала уверенности, что это такое уж большое преимущество. — Лабранца-садж, должна тебя поздравить — ты отлично разбираешься в положении дел.
— Ты считаешь его сложным? Все очень просто.
Стерва!
— Тогда займемся более сложными вопросами. Ни один из королей не годится на должность предводителя. Если выбирать из полководцев, кого бы ты посоветовала?
— Френцкиона Зорга.
Это имя назвал Голос и одновременно с ним двое советников — Баслин и Ордур.
— Да? Почему? — Гвин внутренне содрогнулась, вспомнила ужасное видение. Она считала Зорга безжалостным убийцей, а вовсе не стратегом.
— Он — командир Череполиких, — сказала Лабранца.
