Книга Собачий бог - Сергей Арбенин

Девушка, по виду совсем молоденькая, не больше шестнадцати, села к окну и стала глядеть на перрон. Там еще суетились люди, бегали туда-сюда вдоль вагонов, что-то кричали. А напротив окна стояла бабушка в древнем пальто, печально склонив голову к плечу, и промокала глаза скомканным платочком.

Девушка помахала ей, привстала и крикнула:

— Баба, не плачь! Я же не навсегда! А ты Рыжика береги! Старая она уже, корми получше, не жадничай!

Бабушка — то ли услышала, то ли нет, — махнула в ответ платком и снова стала вытирать слезы.

«Зеленый» уже дали, и суета на перроне достигла пика. Бабушку толкали, она отступила к ограждению, и там сморкалась; её маленькое сморщенное личико было красным и заплаканным.

Сидевший напротив девушки человек в большой лисьей шапке, с татарскими усами, лет сорока, с интересом глядел на неё.

Девушка заметила, — слегка покраснела, и круче повернулась к окну.

— Куда едем, красавица?

Девушка вздрогнула.

— Далеко, — сказала она. Искоса взглянула на усатого и добавила из вежливости: — В Питер.

— Питер? Питер — это не далеко. Я дальше еду — за границу еду, домой, в Казахстан. А в Питер, что — на экскурсию?

— Н-нет, — после паузы ответила она. — Я к отцу еду. К папке.

— Это очень, очень хорошо! Навестить, или домой?

Девушка вздохнула. Вот прилипчивый какой! Не привыкла она к такому вот — запросто — разговору с незнакомыми людьми. Тем более — старыми и усатыми.

— Домой, — сказала она, сама не понимая, правда это, или нет.

Поезд тронулся. Перрон поехал назад, поехали назад переставшие бегать люди, привокзальный сквер; вот и перрон оборвался, мимо окна проплывали старые неухоженные панельные пятиэтажки. Поезд шел медленно, не разгоняясь. Впереди был железнодорожный переезд, потом — край города, и наконец, ещё один переезд — последний. Вот тогда поезд и станет набирать ход всерьёз.

— А как зовут-то тебя, красавица? — спросил черноусый. — Да не стесняйся: нам ехать вместе долго, до самого Омска. Надо познакомиться.

— Алёнкой… То есть, Еленой.

— А меня — Аман. «Аман» по-нашему «счастливый», значит.

Откинулся на спинку сиденья и заговорил:

— В гости приезжал, к дочке. Дочка учится здесь, в университете. Хорошо учится, молодец… Только Сибирь мне не нравится. Нет, не нравится. То морозы, то волки по улицам бегают.

Аленка подняла удивленные глаза:

— Да что вы, — большой город, какие у нас волки.

— А хозяйка, у которой дочка квартиру снимает, рассказывала. Волки у них по переулку бегали, с собаками дрались.

Аленка промолчала. Наконец, выдавила:

— Это очень давно было.

— Да. Для молодых, дочка, все давно. Вчера — и то уже «давно»…

Он поднялся, отвалил от стены верхнюю полку, раскатал матрац.

— Полежу пока. Не скоро ещё постель принесут…

Он забрался на полку, повесил шапку на крючок, лёг.

— Да, Сибирь, волки… — заговорил он сверху. — Я думал, в Сибири одни медведи живут.

Помолчал, и заговорил снова:

— У нас в степи тоже волки водятся. У нашего народа даже предание есть про волка и собаку.

Аленка смотрела в окно. Мелькнул красный трамвай, широкая нарядная площадь, появился и тут же пропал, с замирающим звоном, переезд и череда машин перед ним. Потом начался лес, дачные домики и домищи, потом закончились и они.

Заснеженный сказочный лес то подбегал, то отбегал от окна.

— … Снился мальчику в одном ауле один и тот же сон: будто гонится за ним большой черный волк с огненной пастью. Каждую ночь сон снился, и с каждой ночью волк его догонял. Еще немного — схватит. Мальчик кричать стал по ночам, просыпаться. Родители взяли мальчика, к мудрому человеку повели. Мудрый человек сказал: пусть мальчик пойдет в табун своего отца, и выберет самого плохонького жеребенка. Сядет на него, и скачет прямо в степь. Мальчик выбрал конька, который траву не щипал, худого совсем, сел, и поскакал. Обернулся, видит — туча пыли вдали. Он конька хлестнул, ходу прибавил. Снова оглянулся — а туча ближе. Он опять нахлестывать. Оглянулся — а из тучи уже красная пасть видна. Волк бежит, догоняет. Вот уже почти догнал, сейчас прыгнет на спину… Но вдруг за сопкой собака залаяла. Волк приостановился, мальчик за это время далеко ускакал. Скачет, снова оглядывается: а волк опять догоняет…

Аленка подняла глаза:

— Знаю я эту сказку. Про битву волка с собакой, — кто сильнее окажется. Мальчик струсил, опоздал, стал подниматься на гору, где волк с собакой были, — и собака его почуяла. Собака обернулась, а волк ей горло перегрыз. С тех пор волки всегда побеждают собак.

Она замолчала. Сосед ничего не ответил — то ли задремал, то ли задумался о чем-то своем.

Аленка побледнела, внезапно почувствовав приступ тошноты. Сделала несколько судорожных вздохов.

— Только это неправда, что волки всегда побеждают, — тихо сказала она.

— Э, что правда, что неправда — кто знает? — ответил сосед, повернулся на бок и захрапел.

Аленка глянула вверх, прислушалась, и погладила живот. Всё-таки, уже почти заметно. Под курткой не разглядят, конечно. Пока. А там видно будет.

Папка сказал ей по телефону:

— Конечно приезжай, детка! Хватит в этой дыре сидеть, пора в люди выходить. Ты же у меня умница! Я тут уже присмотрел для тебя частную школу.

«Я беременная!» — хотела крикнуть в трубку Аленка, но не крикнула. Постеснялась; и люди вокруг, на переговорном пункте, и папка еще неизвестно, что ответит. Да и самой себя немножко стыдно.

Вместо этого спросила:

— Пап, а можно я буду первое время у вас на даче жить?

Отец после небольшой паузы сказал:

— Ну, как хочешь… Конечно, можно. У нас дача хорошая, тёплая. Только от города далековато. На электричке надо ехать.